Пираты Мексиканского залива
Шрифт:
– И ты веришь, что я не люблю тебя? Да ведь я не понимал, что такое любовь, пока не узнал тебя! Какое мне дело до того, что она не верит в мою любовь, если ты мне веришь! Ради тебя одной я хочу быть добрым и благородным. Скажи, Ана, ты веришь, что я люблю тебя?
– Если бы я не верила, я бы умерла!
– А ты любишь меня?
– С каждым днем все больше.
Девушка прижалась лицом к решетке, дон Энрике склонился, и их уста слились в поцелуе, который, казалось, не прервется никогда.
– Ана! –
– Больше, чем можешь вообразить.
– И ты способна сделать то, что я скажу тебе?
– Даже если ты мне прикажешь убить себя!
– Свет души моей! Слушай же, Ана! Беги со мной!
– Бежать?! – воскликнула девушка с ужасом, которого отнюдь не испытывала, ибо только и ждала подобного предложения. – Бежать! Но куда?
– Со мной, в моих объятиях, ко мне…
– Дон Энрике! Ты любишь меня и предлагаешь мне побег, огласку, бесчестие?
– Нет, Ана, нет, это не бесчестие. У меня ты найдешь любовь и счастье; твоя мать не будет больше противиться, она на все согласится, и вскоре ты станешь графиней де Торре-Леаль. Ана, ты не хочешь уйти со мной?
– О, ты настоящий кабальеро, я обожаю тебя, Энрике! Я пойду за тобой на край света.
– Какое счастье ты даришь мне!
– Когда мне уйти из дома?
– Сейчас же!
– Как, так скоро?
– Каждое мгновение без тебя кажется мне вечностью, любовь моя. Иди, не медли.
– Хорошо, иду, иду, жди меня, – сказала донья Ана, убегая.
– Встретимся в патио! – крикнул вдогонку дон Энрике, охваченный нервным возбуждением.
– Нет, здесь же.
– Не задерживайся, мой ангел!
– Скоро я буду с тобой. Видишь, как я люблю тебя!
Окошко захлопнулось. Дон Энрике завернулся в плащ и приготовился ждать.
Донья Ана поспешно вышла из комнаты и, взбежав по лестнице, бросилась в спальню доньи Фернанды.
– Что случилось?! – воскликнула мать.
– Час настал, матушка!
– Он предложил тебе бегство или брак?
– И то, и другое.
– Что же раньше?
– Бегство, – улыбнувшись, ответила донья Ана.
Донья Фернанда тоже улыбнулась.
– Он не дурак, да и я не глупа. Теперь мы знаем, что делать.
– Идем, матушка, как бы ему не наскучило ждать.
– Дитя, плохо же ты знаешь мужчин! Самый нетерпеливый рад целый день ждать девушку, которая ему нравится.
– Все же пойдем скорей.
– Похоже, что тебе тоже не терпится, хотя уйдете вы недалеко.
– Как хотите, матушка, но надо торопиться.
– Следует уведомить дона Хусто, сегодня он решил провести здесь ночь, чтобы помочь нам.
– Дайте ему знать, пока я собираюсь.
Донья Фернанда вышла, а донья Ана стала прихорашиваться
– Мы готовы, – сказала она.
– Идемте, – ответила донья Ана.
И все трое спустились в патио.
– Сначала ты выйдешь одна, – по дороге наставляла донья Фернанда свою дочь. – Мы дадим вам немного отойти, а затем пустимся в погоню и освободим тебя.
– Вы будете вдвоем?
– Нет, возьмем с собой слуг, вот они уже наготове, – ответил дон Хусто, указывая на собравшихся в глубине патио слуг с фонарями и секирами.
– Ох, матушка, мне стыдно становится, как подумаю, сколько народу узнает об этом деле.
– Вот глупышка! Да завтра о похищении узнает весь Мехико. Что же за беда, если сегодня несколько человек увидят тебя?
– Но весь Мехико меня не увидит, а эти люди будут присутствовать…
– Если боишься – еще не поздно.
– Нет, – решительно ответила донья Ана и, распахнув двери, вышла на улицу.
Дон Хусто запер дверь изнутри. В тот же миг раздался крик доньи Аны и какой-то шум, похожий на борьбу.
– Слышите? – в испуге сказала донья Фернанда. – Выйдем на улицу.
– Успокойтесь. Должна же она для виду оказать сопротивление.
Оба замолчали, снаружи тоже все утихло. Они уже собирались выйти, как снова раздался шум и звон шпаг.
– Скорее, скорее! Кто знает, что там происходит! – воскликнула донья Фернанда.
– Да, теперь пора, – ответил дон Хусто, открывая дверь, и оба в сопровождении слуг выбежали из дома.
На углу улицы какой-то человек со шпагой в руке отбивался от яростно нападавших на него троих или четверых неизвестных. Он едва успевал отражать удары и постепенно отступал. Еще немного – и он упал бы, но тут подоспели дон Хусто, донья Фернанда и слуги. Нападавшие убежали, а донья Фернанда и дон Хусто узнали в спасенном ими человеке дона Энрике.
– Где моя дочь? – в ужасе спросила мать доньи Аны.
– Не знаю, сеньора, – ответил дон Энрике.
– Не знаете?! – позабыв об осторожности, воскликнула донья Фернанда.
– Да как же вы можете не знать, если она ушла из дому, чтобы бежать с вами?
– Честью клянусь вам, это правда, – отвечал дон Энрике, не заметив, что эта женщина говорит о том, чего не должна была знать. – Она сказала мне, чтобы я ждал ее на углу, а вместо нее появились четверо убийц.
– Но где же моя дочь? Дон Хусто, моя дочь! Ищите ее! Эти крики, эта борьба!.. О, недаром я говорила, что нам следует выйти!