Пироскаф «Дед Мазай»
Шрифт:
— По правде говоря, лучше бы его назвать КГГ.
— Это что значит?
— Значит «Куда глаза глядят»…
Сушкин развеселился. И спохватился наконец:
— Дядя Поль, а куда мы поплывём?
— По разным рекам. В педагогической конторе, где я уговаривал отпустить тебя, этот рейс называется «Экскурсия по водным путям региона с целью ознакомления учащихся с географией родного края». Нужно же было что-то написать в документах… Пытались навьючить нам целую группу экскурсантов-школьников, но я объяснил, что рейс пробный, экс-пе-ри-мен- тальный…
— Это
— Опытный то есть. И по флотской инструкции, мол, в нем разрешается участвовать лишь капитану, владельцу судна и одному члену экипажа…
— Донби, да?!
— Именно…
— А правда, есть такая инструкция?
— Я её выдумал. Но тётушки в конторе не разбираются… А может быть, ты хотел плыть в ребячьей компании?
— Нет, — вздохнул Сушкин. Компаний хватило ему в детдомовской жизни. — Я хочу с вами… с тобой и Донби… — Он уже представлял уютный безлюдный пароход, тишину, плывущие мимо бортов берега и белые облака в очень высоком небе…
— Только я немного боюсь…
— Чего ты боишься, дорогой мой Том?
— Как мы тут управимся втроём, без экипажа? Кто-то ведь должен уборку делать, еду готовить, на вахте стоять…
— О, не волнуйся! Донби справится с хозяйством, он мастер на все руки. То есть на оба клюва. А наш Ка Гэ Гэ сам будет следить за навигационной обстановкой и прокладывать курс! Мы живём в век новейшей электроники. Наша задача — лишь изредка поглядывать с мостика, и махать капитанам встречных судов. Да ещё поднимать и опускать флаг утром и при заходе солнца…
Сушкин уже знал, что «Дед Мазай» будет нести на корме флаг Воробьёвского пароходства — разделённый по диагонали на белую и синюю части и с жёлтым якорем посередине. А на мачту поднимут зелёный вымпел с жёлтой фигуркой зайчонка. Эту эмблему придумал Сушкин. «Потому что дед Мазай возил зайцев, ну и наш пироскаф… у него имя в честь деда…»
— Здравое суждение, — согласился капитан Поль. И заказал вымпел в мастерской пароходства. Потом объяснил:
— Этого «зайчика» мы спускать на ночь не станем. Вымпел остаётся поднятым на все время плавания. Такова традиция…
Кажется, он ждал вопроса: что такое традиция? Но Сушкин это слово знал. И сказал о другом:
— А вот такой традиции, наверно, нигде на свете нет: новейшая электроника на старейшем пироскафе…
Капитан покивал:
— Да, в этом видится некоторая парадоксальность.
— Некоторая… что?
— Необычность и противоречивость….
— Но она ведь не вредная, да?
— Ни в малейшей степени! Наоборот, украшает жизнь… Без неё было бы ужасно скучно… Такова уж человеческая натура. Казалось бы, человек должен стремиться к безмятежному существованию и необременительным развлечениям… а нас тянет к дальним плаваниям и неизвестности… Ну, тебя — это понятно: в юности хочется остроты ощущений. А меня-то чего на старости лет понесло в дальний путь?..
Донби, который был рядом, непонятно хмыкнул двумя ртами.
Бамбало пропел девчоночьим голосом:
ВетерА Дон картаво сказал:
— Дяде Полю опять захотелось пр-л-риключений.
— А они будут? — азартно спросил Сушкин.
— Ха-ха… — Сказал Донби обоими гортанями.
Капитан Поль ответил умудрённо:
— В плавании как без них?.. Остаётся надеяться, что без большого риска и в разумных пределах… — А потом крякнул так, что можно было принять его слова за шутку. Но Сушкин принял всерьёз И потёр локти, на которых высыпали мурашки…
Провожать «Деда Мазая» и его владельца отправилось множество народа. Ну не все население «Фонариков», однако человек тридцать. Сушкин по совету капитана всех пригласил на палубу. Было решено, что провожающие прокатятся до пригородной пристани Малые Воробьи, а с неё вернутся автобусом в детдом.
«Дед Мазай» трубно погудел, выпустил чёрные кольца дыма, захлопал громадными колёсами и вышел на середину Томзы. Ребята толпились у поручней верхней палубы. Венера Мироновна смотрела, чтобы никто не сыграл в воду. К Сушкину подошла Капка Бутырина. Сказала, не пряча зависти:
— Счастливый…
Он не стал отпираться:
— Ага…
Рядом оказался Огурец. Протянул зелёную бумажку.
— На. Я же обещал…
— Да ну! Не надо…
— Бери, Сушкин. Долг есть долг…
Сушкин не первый раз уже подумал, что Огурца стоило, пожалуй, взять в плавание. Но тот окончил девятый класс, должен был поступать в механический колледж, какие уж тут путешествия…
До Малых Воробьёв шли недолго. Ошвартовались у дебаркадера. Все по очереди стали подходить к Сушкину, пожимать руки, хлопать по спине и говорить «Ну, давай» и «Ни пуха, ни пера…»
За тысячу километров, с дальнего тепловоза позвонил по мобильнику помощник машиниста Феликс, посоветовал:
— Ни пера тебе, ни пуха, не теряй кольца из уха!
— Ага! Я не потеряю! — и Сушкин потрогал затеплевшее колечко.
Соседи по спальне Илюшка и Толик с полминутки повисели у Сушкина на плечах (у того даже малость защекотало в горле).
— Дети, пора! — торопила Венера Мироновна. Все сошли на пристань, а она почему-то вздохнула и погладила Сушкина по белобрысым прядкам. — Обещай, что будешь умницей.
— Ага, я буду, — искренне пообещал Сушкин. — Счастье сидело в нем рядышком с лёгкой печалью расставания.
Ребята теперь махали уже с пристани. Донби кивал им обеими головами с высоты трёхметрового роста и кажется, что-то неразборчиво пел. Из провожавших осталась у трапа только Венера Мироновна. Она торопилась что-то сказать капитану и нервно оглядывалась…
Вот тут-то и возникла госпожа из важного ведомства.
Крупная дама в усыпанном бисером чёрном платье решительно раздвинула детей и пошла по сходням. На полпути сходни прогнулись, дама ойкнула, но не сбавила скорости. Ступив на палубу, она вскинула голову.