Шрифт:
Annotation
Повесть рассказывает о судьбе чеченской девушки и русского спецназовца, о войне, о любви, о непростой мирной жизни вахтовиков на Томском севере
До сих пор писатель В. Шкаликов издавал такие сочинения, в которых обязательно присутствовала либо фантастика, либо сказка. На этот раз — беспощадный реализм, в котором автор остаётся верен только одному: «конец должен подавать надежду, иначе надо не книгу читать, а просто глядеть по сторонам». Его герои не отступают ни в бою, ни в жизни. Они верят в свою правоту и друг в друга.
Иллюстрации Ольги Нечаевой
Тема обложка предложена ей же.
Владимир Шкаликов
ЗАГОВОРЁННЫЕ
ВООРУЖЁННЫЙ КУРОРТ
ПРЕКРАСНАЯ МАРКИЗА
Владимир Шкаликов
Пища дикарей
Шкаликов Владимир Владимирович.
Родился зимой 1942-43 года в зоне боевых действий на Кубани, дошкольно остался сиротой, получил два десятка различных специальностей, три высших образования, освоил всерьез десяток видов спорта.
Член Союза журналистов СССР и Союза писателей России. Написал ряд книг реалистического, фантастического и сказочного содержания. Замечен также в драматургии и стихосложении. В своём сочини — тельстве опирается на целый ряд собственных специальных образований и рабочих профессий, что потворствует достоверности сочиняемого даже в откровенных выдумках. Выйдя на пенсию, трудится в библиотеке.
ЗАГОВОРЁННЫЕ
Нас было двое на всю тайгу. Я и шатун. Я искал его, а он — кого бы съесть. Ему давно спать полагалось — начало декабря. Но то ли он недобрал веса для спячки, то ли трассовики его подняли — бродил, бедняга, в окрестностях Пасола, и по местному радио рассказывали, какой он опасный.
Шатун ружья не боится. А я взял с собой только палку. Так, для виду. Я даже мало надеялся, что встречу. Просто пытал судьбу. Самое время было уйти, но ни травиться, ни стреляться, ни резаться, ни тем более вешаться я не хотел. От дикого зверя — хороший конец.
Он бросился, я огрел его палкой, он не почувствовал, я отскочил, он развернулся очень шустро, я ударил ещё раз, он не почувствовал и сгрёб меня одной лапой. Всё шло правильно.
Я сопротивлялся изо всех сил. В драке всегда хочется выжить. Но куда мне до голодного медведя…
Вдруг он захрипел, из пасти хлынуло горячее, меня сильно окатило. Вся туша расслабилась как-то быстро и замерла на мне. Вылезти
Но я, конечно, понимал, что его кто-то убил. Притом выстрела не было. Я бы услышал. Может, другой медведь? Но это почти невероятно. Притом так быстро. Из всех животных только люди убивают друг друга…
Так я размышлял и задыхался. И всё начинало болеть. И когда-то простреленное, и раньше сломанное, и сейчас.
Потом туша стала переворачиваться, я почувствовал холод. И услышал тоненькое кряхтенье. И увидел женское лицо. Пожалуй, красивое. Только искажённое напряжением. И немного в крови.
* * *
Он спросил:
— Ты откуда?
— Шла по твоему следу.
— Зачем?
— Плохой был след.
— Это как?
— След подранка.
— Охотница, что ли?
— Хуже.
Он помолчал, подумал и сказал:
— Зря ты его зарезала.
— Так ты смерти искал?
— Да.
Я подумала и сказала:
— Ишь, какой шахид.
Он возразил:
— Шахиды за веру погибают.
— А ты — за что?
— А я — сам себе не нужен.
У него было приятное славянское лицо, очень мужское и очень усталое. Медведь его даже не поцарапал.
Я сказала:
— Интересно… Ты что, один на свете?
— Да.
— Бездомный?
— Дом есть, — он усмехнулся. — Только пустой.
— Почему?
— Да какая тебе разница?
Он начинал замерзать. К тому же зверь порядком его помял. Я отломила от ели две большие нижние ветки, связала их шнурком от куртки — получилась волокуша. Тащить его в посёлок по двойному следу было не так уж и трудно. Сопротивления этот самоубийца не оказывал. Он просто потерял сознание.
Посёлок Пасол невелик и одноэтажен, больницы нет. Только так называемый медпункт, напротив магазина. Время было к вечеру, фельдшера там не оказалось. И у меня под рукой не было ничего для настоящей помощи. Впору отчаяться: чужой посёлок в чужой Сибири, чужие лампочки горят в чужих окнах, ни одной машины, ни одного человека, метель. Только собаки учуяли медвежий запах и лаяли с остервенением, но подходить боялись.
Я не знала, как зовут этого парня. Я не знала, где его дом. Даже если бы могла у кого-то спросить, то что бы я спросила? Можно было поискать дом с тёмными окнами. Но таких даже вблизи было несколько. А домов в этом Пасоле — не меньше сотни.
Бедняга не приходил в сознание и странно бредил. Он требовал его прикрыть. Наверно, сильно замерзал. От этого моё отчаяние так усилилось, что я стала бить его по щекам. Это был неправильный приём, но он подействовал. Парень открыл глаза. Я прикрыла его своей курткой. Мне было жарко.
Над нами низко летели тучи, в глаза лезли вихри со снегом. Он моргал и смотрел на меня с трудом. Наверно, ему даже моргать было больно, а тут я со своими пощёчинами.
Я увидела, что он меня узнал, и закричала: