Письма (1870)

Достоевский Федор Михайлович

Дорогой Аполлон Николаевич!

Будьте так добры и сделайте великую честь мне и Анне Григорьевне, не откажитесь быть крестным отцом Феде.

Мы крестим в среду, совершенно никого почти не зовем. И если зайдете обедать, то тут же всё и будет совершено.

Итак, можно ли ожидать? Простите, что не попросил гораздо ранее. Но тревоги-то наши были каковы?

Адресс мой: близ Загородного проспекта (и Технологического института), по Серпуховской улице, дом № 15 (г-жи Архангельской), во 2-м этаже.

Ваш весь, душевно преданный

Федор Достоевский.

434. С. А. ЮРЬЕВУ

27 октября 1871. Петербург

Петербург, 27

октября 1871 г.

Милостивый государь Сергей А-ч.

Извините, во-первых, что, не зная Вашего отчества, ограничиваюсь буквою. Справиться в настоящую минуту не у кого, а замедлить ответом не хочу. Вчера, зайдя случайно в магазин Базунова, получил письмо Ваше от 14 октября. Если б не зашел, то пролежало бы у Базунова сколько угодно, хотя им и известен мой адресс.

Спешу ответить Вам по порядку. Письма Вашего ко мне в Дрезден я не получал совсем и вчера только в первый раз узнал от Вас, что Вы ко мне уже писали. Быть сотрудником Вашего журнала считаю за большое удовольствие, а обращение Ваше ко мне с приглашением сотрудничества - весьма для себя лестным. Но в настоящую минуту я весь занят работою в "Русском вестнике" и до окончания этой работы должен отказать себе в удовольствии прислать повесть в прекрасный журнал Ваш, который доставил мне много приятных часов. Если и не соглашаешься иной раз с иными приводимыми мыслями (впрочем, очень редко), то все-таки всякую статью читаешь с любопытством, а иные статьи обратили на себя внимание всеобщее и запомнятся.

Пишу для того, что Вы сами в письме Вашем как бы поощряете меня высказать мое мнение. Оно искренно, и каждую книгу "Беседы", перед появлением ее, я (да и все) ожидаю с большим любопытством.

К рождеству я, может быть, буду в Москве и в таком случае надеюсь лично засвидетельствовать Вам мое уважение.

С совершенным почтением имею честь быть, м<илостивый> г<осударь>, Вашим покорнейшим слугою.

Федор Достоевский.

Адресс мой: С.-П<етер>бург, Серпуховская улица, дом № 15.

435. П. А. ИСАЕВУ

5 ноября 1871. Петербург

5 ноября/71.

Люб<езный> Паша, мне вчера Аполлон Николаевич случайно в разговоре упомянул, что Леонид Николаевич спрашивал о тебе и желал бы тебя видеть. Ничего не знаю сам для чего, но не для работы ли какой? Сходил бы ты к нему не отлагая, если хочешь.

Тебя очень любящий

Федор Достоевский.

1872

436. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ

2 января 1872. Москва

Москва 2 января/72 года.

Милая, бесценная моя Аня, вчера был обрадован твоим письмом и от Любочки. Ангельчик мой! Воображаю, как она писала. Расцелуй ее и будь подобрее к ней, если она капризится. Федька истинно обрадовал меня тем, что выздоровел, здоровы ли вы только теперь? Расцелуй мальчишку моего; бьюсь об заклад, что он узнает меня по приезде и улыбнется мне.
– Слушай, Аня, меня ваши 13 градусов беспокоят (здесь в этом роде, но сегодня не более 8). У тебя пальто не для 13 градусов; не простудись, ради бога, береги себя и, если что - извести по телеграфу. Беспокоюсь я за вас очень и, главное, хочется увидеть. А между тем здесь (по поводу праздничного времени) я ужас как много трачу времени даром, что и скучно и убыточно. Вчера оставил только визитные карточки Каткову и его супруге; сегодня же, несмотря на то, что Катков ужасно занят и, главное, что и без меня бездна людей поминутно мешают ему своими посещениями, - отправился в час к Каткову, говорить о деле. Едва добился: в приемной комнате уже трое кроме меня ждали аудиенции. Наконец я вошел и прямо изложил просьбу о деньгах и о сведении старых (1) счетов. Он обещал дать мне окончательный ответ послезавтра (4-го числа). Итак, только 4-го

получу ответ, а там насчет выдачи и прочего опять потребуется свое время. Хорошо, если я выеду 5-го, а ну как если 6-го или 7-го? Главное, проживусь. Обедать звал меня Аверкиев завтра; у Верочки же я провожу только вечера, а обедать совещусь, потому что у них, кажется, очень тонко, и это видно, так что обедаю на свой счет. Итак, послезавтра я тебе напишу о результате окончательно. Если же (2) что случится, напишу и завтра. Кажется, Катков даст что-нибудь - и это верно. Я сужу по его тону, и не захотел бы он сам меня задерживать напрасно. От Каткова поехал к Аксакову, который прекрасно и радушно принял меня и у которого просидел часа три. Звал в четверг к себе вечером, но только случай какой-нибудь может задержать меня в четверг в Москве.

Я всё думаю, голубчик мой, не испугал бы тебя как-нибудь Поляков. Но, ради бога, не тревожься, он никаких мер дурных не успеет принять до моего возвращения, если б и хотел повредить. Вот с Гинтерлах так надо бы было объясниться: эта меня более беспокоит.

Где встречала Новый год? Я, разумеется, у Верочки. Был Саша Карепин, и было довольно забавно. Но все-таки грустно очень. Плещеева здесь нету. Думаю заехать к Чаеву. В "Беседе", кажется, не буду. У Елены Павловны быть еще не успел, а главное - дети у ней в скарлатине. Береги наших, ради бога, береги. Глаз немного стал болеть больше (но не такие припадки, как в Петербурге). До свидания, ангел мой. Я думаю, после 4-го числа тебе уже и нечего писать ко мне, потому что мы с письмом разъедемся. Но 4-го напиши, и если что-нибудь случится, то пиши или телеграфируй. Но дай бог, чтоб не было никаких этих крайностей.

Обнимаю тебя от всего сердца, люблю тебя очень. Целую и благословляю детей, очень благодарю Любу за пифо, поцелуй ей за то ручку, купи нададу (3) и скажи, что от папи. Разиняротого Федюрку целую прямо в ротик.

Твой весь Ф. Достоевский,

(1) было: прежних

(2) после: Если же - зачеркнуто: удастся выехать 5-го, то уж

(3) пифо - вероятно, на детском языке - письмо, нададу шоколаду.

437. А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ

4 января 1872. Москва

Москва 4 января/1872 года.

Добрый, бесценный голубчик мой Аня, был сегодня у Каткова и - опять затруднение: извинялся и просил повременить, когда сведут счеты, которые еще свести не успели. Дело, думаю, решится завтра, но если и благоприятно, то вряд ли (с здешнею медлительностию и неаккуратностию) решится в один день. Думаю, однако, что никак не позже 6-го или maximum 7-го (1) не засижусь, тем более что проживаюсь ужасно и не хватит, пожалуй, денег, хуже всего, если решение будет неблагоприятно, а я боюсь, что так, пожалуй, и будет, хотя Катков чрезвычайно желает сделать мне всё, что возможно. От Каткова я прошел (в том же доме) к Воскобойникову (прежнему знакомому, а теперь работает у Каткова в редакции "Москов<ских> ведомост<ей>"). От него я узнал, что счеты мои у них в большом беспорядке, но что он сам, по просьбе Аверкиева, проверял их третьего дня и в результате должно быть 1300 руб. моего долга. (Заметь, что два последние забракованные ими листа романа в счет не вошли.)

Потом он мне сказал, что с прошлого года все выдачи денег производятся не иначе, как с согласия Леонтьева, которому сам Катков уступил в этом добровольно деспотическую власть. Таким образом, всё зависит от согласия Леонтьева, а в расположении этого человека ко мне я не могу быть уверенным. Воскобойников даже полагает, что Катков не отвечал мне сегодня единственно потому, что не успел еще переговорить с Леонтьевым, который очень занят в Лицее.

Так что я опять совсем не уверен, и, главное, если мне откажут, принужден буду с ними просто порвать, что уже очень худо. Как я жалею, что написал тебе, чтобы ты мне с 4-го числа уже не писала. Можно бы было и 5-го написать без опасения, что мы с письмом разъедемся.