Письма бунтующего сценариста. Заметки о сценарном мастерстве
Шрифт:
***
Все-таки женщины смотрят кино как-то совсем по-другому. Во время напряженной сцены объяснения между героем и героиней:
– Покажите мне ее пальто! Да зачем мне ее лицо, покажите мне ее пальто!
***
Некоторые западные сюжетные модели с трудом переносятся на нашу почву в силу даже не культурных различий, а, скажем так… различий во взаимоотношениях с реальностью.
Например, основа основ классического детектива – идеальное преступление. То есть, преступление, спланированное с учетом особенностей традиционных методов расследования таким образом, что сыщик при расследовании как бы «помогает» преступнику, уничтожая улики, убирая свидетелей
В этом случае добиться успеха может лишь сыщик, нарушающий правила, ведущий себя непредсказуемо. Но разоблачение наступает лишь в том случае, если сыщик эти правила знает и понимает, что преступник также их использует. В нашем случае не только нет никаких правил, но сама реальность зыбка и неустойчива.
Преступник не может планировать сложное преступление просто потому, что у нас вообще невозможно что-то планировать. Реальность меняется ежеминутно и непредсказуемо.
У нас нет пожилых дам, гуляющих с собакой в одно и то же время. Поезда не хотят по расписанию. Сотрудники учреждений никогда не ведут себя в соответствии с инструкциями. ПДД не соблюдаются. Законы действуют избирательно, включая, кажется, даже законы физики.
Допустим, планирует преступник комбинацию, в которой используются поезд, дама с собачкой, сотрудник учреждения и горшок, падающий с подоконника. Скажете, на каком-нибудь этапе что-нибудь обязательно пойдет не так? О, вы не знаете России, господа! Все пойдет не так на каждом этапе! А как – ни хитроумному преступнику, ни изобретательному автору не придумать.
Дама с собачкой, которая должна опознать мужчину с коляской и тем самым составить ему алиби, скажет, что видела не мужчину с коляской, а снеговика. Поезд не опоздает, о нет! Придет четыре одинаковых поезда с одним номером. Сотрудник учреждения, который должен выдать справку, окажется таджиком, который не понимает по-русски. Едешь грабить банк и в лобовую сталкиваешься с пьяным попом на бентли, который размахивает корочками общественного совета МВД. Ну а вместо горшка, падающего с подоконника, герой сам провалится в яму, вырытую под окном.
Наш читатель/зритель кожей чувствует это непрерывное искажение реальности.
Но он не хочет предсказуемой реальности. Он хочет реальности управляемой.
Рабу нужна не свобода, а другие рабы.
Поэтому самые живучие российские сюжеты – не про героя, нарушающего правила, а про внезапно и незаслуженно свалившееся всесилие. Емеля, Илья Муромец, кот, которого приняли за воеводу.
***
– Не откажите в любезности подписать акты сдачи-приемки сценария.
Из Питера звонят.
***
Занимательная арифметика. В XIX-м веке в России было 10 великих писателей. В XX-м – 10 великих поэтов. Вероятно, в XXI-м будет 10 великих драматургов. Кажется, как минимум, два уже сейчас просматриваются. Впрочем, поговорим об этом где-нибудь ближе к середине XXII-го.
***
Действительно, говорю «А», но не готов сказать «Б». Я готов с полной уверенностью утверждать, что в 20 веке в России было 10 (не больше и не меньше) великих поэтов, но при этом не готов назвать поименно. Причина не только в том, что у века выгрызли всю сердцевину и остались лишь 14 лет в начале, когда свободно писали и 14 лет в конце, когда свободно читали. В данном случае важны именно 14 последних лет (и 12 лет нового века), когда поэзия вернулась в повседневный обиход. Я думаю, если бы позднего Мандельштама прочитали на 60 лет раньше, мы жили бы в другой стране. И наоборот, мы прочитали позднего Мандельштама именно тогда, когда стали к нему готовы. За двадцать с копейками лет не раз происходил
Поэтому я понимаю, что любой список любых имен субъективен и вызовет образцовый срач. Каждое имя – вопрос-вопрос-вопрос. К примеру – Ахматова или Цветаева? А Хлебников? А Гумилев? А Есенин почему нет? А Маяковский почему да? А если Заболоцкий да, то почему Хармс или Введенский нет? Это Пастернак-то великий поэт? Или Мандельштам? И если Блок – да, то почему и Белый тоже да? Я допускаю, что персоналии в списке могут меняться со временем. Ну да мы ведь не футбольную команду собираем.
Просто я убежден, что одни и те же тексты одних и тех же авторов меняются со временем. Что-то становится лучше, что-то хуже. Давайте вернемся к этому вопросу лет через 50.
***
Сцена прячет недостатки пьесы, а экран выявляет недостатки сценария. Поэтому сценарий должен иметь больший запас прочности, чем пьеса.
***
Хочу открыть курс «занимательная прокрастинация для сценаристов».
***
Умирал старый сценарист. Перед смертью сказал:
– Все херня, кроме структуры.
А потом подумал и добавил:
– Структура тоже херня.
***
Сценаристы узнают о приближении весны по участившимся заказам на докторинг.
***
Лет дцать назад один мой приятель стал начальником. Я зашел к нему в его начальственный кабинет, чтобы поздравить с назначением, и застал его за странным занятием – он двигал мебель. Он хотел убрать диван, который стоял напротив его начальственного стола, и поставить на его место стул.
– Зачем? – не понял я.
– Смотри, – показал он и сел в свое начальственное кресло, – садись на стул.
Я сел. И обнаружил, что стул на несколько сантиметров ниже, чем кресло.
– Психология! – важно сказал свежеиспеченный начальник.
С тех пор я ни разу не садился на этот его стул, входил и сразу падал на диван, задирая ноги ему на стол. А один раз заглядываю к нему, а у него сидит один местный бизнесмен. Не сказать, чтобы большого роста и вполне обычной комплекции. Сидит на стуле. Навалившись на стол. И такое ощущение, что занимает собой полкабинета. А начальничек наш сидел, вжавшись в свое начальственное кресло где-то в углу стола. Мораль сей басни такова – не кресло украшает человека, а человек кресло.
Из той же области впечатление. АЭ, наш мастер, очень маленького роста. Но когда он входит в аудиторию, он занимает ее целиком.
***
Удачный день – это когда удалось придумать хотя бы одну по-настоящему хорошую сцену.
***
Фантазия российских сценаристов неисчерпаема. Особенно когда нужно придумать объяснение, почему не можешь сдать сценарий вовремя.
***
Самое приятное – начало проекта, когда только придумываешь и еще ничего не записываешь. Самое трудоемкое – диалоги. На этой стадии все время приходится работать с превышением нормы, за которое приходится расплачиваться здоровьем. Самое неприятное – правки. В начале проект приносит радость, каждый день – новые открытия. В конце одна мысль – дойти до конца, уйти живым.