Письма г-на Сен-Пьера, написанные им в Севилье в 1764 году
Шрифт:
Любящий тебя с каждой минутой все сильнее,
твой Шарло.
Письмо Сен-Пьера графу де Оссону.
В Мадрид. 4 ноября 1764г.
Господин посол,
Увы, по-прежнему я ничего не могу сказать нового относительно нашего дела. Видно, здешний климат не располагает к принятию быстрых решений. Все мои визиты были напрасны: любые попытки навести беседу на нужную тему тонули в легкой болтовне, которая в другое время показалась бы мне, несомненно, приятной. Меня охотно расспрашивали
Не далее как позавчера, готовясь нанести очередной визит, я столкнулся на пороге дома, куда собирался войти, с принцем Кампанья, который как раз оттуда выходил. Он отсоветовал мне беспокоить хозяев, поскольку они собирались ложиться спать - и это в три часа дня!
– и вызвался проводить меня. Мы шли по улице, слуги принца держались на несколько шагов позади нас, не отставая, но и не приближаясь, дабы не мешать нашей беседе. Принц был настроен благодушно, что с ним редко случается, и даже пригласил меня отужинать вместе с ним. Я удивился, но, разумеется, принял его предложение и минут через десять мы оказались у него дома. Этот дом, довольно скромный снаружи, находится недалеко от римского акведука, сохранившегося в память о древних завоевателях. Принц обещал показать мне еще одно сооружение той эпохи - арену, построенную, кажется, Сципионом, и довольно хорошо сохранившуюся. Он сдержал свое обещание в тот же вечер. Но обо всем по порядку.
Когда мы вошли, я был просто ослеплен богатством дома, его изысканной обстановкой и той роскошью, которая больше соответствует восточным дворцам, чем жилищу европейца. Принц показал мне несколько комнат, богато убранных, впрочем, не без вкуса. Обед был подан в огромной зале, центр которой занимал длинный стол. Сидя друг напротив друга с двух концов этого стола, мы могли лишь воздавать должное блюдам, ибо расстояние, разделявшее нас, делало беседу невозможной. Но это имело то преимущество, что с едой мы управились довольно быстро. По испанским меркам, разумеется. Принц вообще не любит спешить, его движения всегда медлительны и плавны: быть может, таким образом он подчеркивает свое достоинство и благородное происхождение. Не станем же вменять ему в вину эту слабость.
Едва мы кончили обедать, принц велел заложить карету, чтобы отправиться осматривать руины, которые находятся в некотором удалении от города. В ожидании, пока все будет готово, мы провели три четверти часа в комнате, называемой курительной, где принц угостил меня превосходным турецким табаком. Поздравьте меня, граф, ибо то была первая трубка табаку, выкуренная мною! Зная, что вы всегда получаете удовольствие от этого занятия, я не осмелился отказаться от предложения принца, хотя признаюсь, что запах дыма понравился мне гораздо более, нежели вкус. Наш отдых на шелковых подушках завершился с приходом слуги, сообщившего, что карета готова.
Уже темнело, когда мы тронулись в путь. Когда же мы оказались на месте, небо было уже совсем черным и пришлось зажечь факелы, чтобы рассмотреть остатки некогда величественного сооружения. В красноватом свете факелов развалины амфитеатра казались таинственными и устрашающими. Черные провалы входов, обрушенные ступени и разбросанные тут и там камни - вот все, что напоминает о былом величии древней империи! Поистине печальное зрелище! Но черно-белая мозаика пола - вот истинный шедевр! Бьющие копытами морские кони и
На обратном пути принц был мрачен.
– Здесь все пахнет смертью, - сказал он, передернув плечами.
– Смерть везде - в этих развалинах, в наших домах, на улицах и площадях, в церквах и садах - она окружает нас. От нее не спрятаться.
Я подумал, что он вспомнил о несчастном доне Альфонсо.
– Мой принц, не стоит принимать так близко к сердцу смерть алькальда. Он был уже немолод, и, судя по всему, не страдал.
– Я говорю вовсе не об этом! Что мне до этого господина?! Он из тех людей, кто и жить не достоин; если бы он встал на моем пути, я бы раздавил его, как гадину.
– Надеюсь, он не дал вам повода...
– Он не осмелился бы! Алава был из тех мелких людишек, кто всегда действует исподтишка. Он плел свои сети и ждал, когда в них кто-нибудь запутается. И вот тогда уж высасывал всю кровь из своей жертвы. Но я для него слишком крупная добыча! Я порвал его паутину!
Тут принц закрыл рот, поняв, что невольно сказал мне слишком много. Дальнейший путь мы проделали в глубоком молчании. Боюсь, что теперь он возненавидит меня, как слабые люди ненавидят тех, кому раскрыли душу в минуту откровенности. Мы расстались очень сдержанно. Возвращаясь домой, я прошел по улице, называемой Улицей Смерти. Светильник позволяет увидеть изображение черепа на стене углового дома. Впрочем, рядом проходит и Улица Жизни, и сходятся они на площади Святого Креста.
Все здесь, в Испании, имеет какой-то двойной смысл. Кажется, я понимаю, о чем хотел сказать принц, если, конечно, не говорила сама его нечистая совесть. Наше краткое сближение продолжает меня удивлять. Что ему было от меня нужно? Надеюсь, время даст на это ответ.
Хочу также сообщить вам о помолвке молодого дЭскилаче с воспитанницей синьоры Ортис де Кастро Хосефой. Дон Фабрисио Армин, считавшийся прежде ее женихом, теперь носит траурную повязку на шляпе. При встрече знакомые спрашивают его, не опочил ли кто из его родственников, но в ответ получают лишь кислую улыбку. Впрочем, дон Фабрисио поэт, а этому сорту людей многое прощается. Не знаю, достигла ли эта новость Мадрида, если нет, то вы сможете просветить на этот счет остальных.
Боюсь, г-н посол, что я утомил вас своим слишком длинным письмом. Оправданием мне служит лишь ваша просьба развлекать вас моими севильскими приключениями. Я выполнил ее, как мог.
Преданный вам
Сен-Пьер.
Записка Сен-Пьера маркизе де ла Крус.
6 ноября 1764г.
Милая Жюли,
Долго ли ты будешь испытывать мое сердце? Оно трепещет и рвется к тебе. Если бы ты знала, как я устал от испанцев обоего пола! С ними никогда не знаешь, чего ожидать! Дорогая моя, я безумно хочу видеть тебя, отдохнуть подле тебя, насладиться тобою! Если ты, наконец, устроилась и сделала все необходимые визиты, может быть, настало время и для меня? Не будь жестокой, это вовсе не украшает женщину, хотя принято думать иначе.
Заслышав шаги у двери, я каждый раз надеюсь, что это принесли записку от тебя. Но тщетно! Сколько же мне еще ждать? И все же я буду ждать каждое мгновение, ибо предвкушение наслаждений наполняет меня жизнью.
Твой бедный Шарло.
Письмо Сен-Пьера к отцу.
В Париж. 9 ноября 1764г.
Любезный родитель,
Дела мои стоят на месте, но сам я нахожусь в беспрерывном движении. Здесь все ежеминутно меняется, и водоворот людей и событий, в который я втянут судьбой, не дает мне пребывать в покое.