Письма императора

Вербинина Валерия

Франсуа, убиравший с ковра осколки, фыркнул и поспешно зажал себе рот. Однако инспектор, судя по всему, ничего не заметил.

– Скажите, госпожа баронесса, вы знакомы с герцогиней де Лотреамон?

– О да, – отозвалась Амалия. – Я была у нее на балу, который она устраивала несколько дней тому назад. – Она обернулась к Франсуа: – Вы закончили? Тогда унесите осколки, пожалуйста.

– Слушаюсь, мадам, – ответил плут и вышел из гостиной.

Анри Готье с сомнением посмотрел ему вслед.

– Как-то ваш дворецкий странно выглядит, – заметил он.

– Вы находите? –

ледяным тоном осведомилась Амалия. – По правде говоря, как только я наберу слуг, я собираюсь его уволить. Мне кажется, он питает слишком большую склонность к выпивке. Этой ночью, к примеру, он совершенно непостижимым образом ухитрился удариться головой о мою любимую вазу и, разумеется, разбил ее. – И Амалия ностальгически вздохнула, глядя на пустое место на комоде.

– А… – непонятно к чему произнес инспектор.

В гостиной наступило молчание.

– Это ваша собака? – внезапно спросил Готье, указывая на Скарамуша.

– Именно, дорогой месье, – с иронией ответила Амалия. – Так вы пришли ко мне поговорить о животных или все-таки об ограблении?

– Простите. – Инспектор улыбнулся, и эта улыбка, подобно лучу света, вдруг осветила изнутри его замкнутое лицо. В следующее мгновение оно вновь сделалось закрытым и непроницаемым. – Мне, право же, неловко задавать вам этот вопрос, но, может быть, вы слышали прошлой ночью что-нибудь подозрительное?

Амалия покачала головой:

– Вряд ли. У меня очень крепкий сон.

– То есть вы ничего не заметили, – резюмировал инспектор Готье.

– Абсолютно ничего, – убежденно заявила Амалия.

Дверь отворилась, и в гостиную, отряхивая руки, вернулся Франсуа.

– А вы, месье Галлье? – спросил у него Анри. – Может быть, вы слышали или видели что-нибудь прошлой ночью…

– Увы, господин инспектор, – сокрушенно отозвался мошенник, – боюсь, я ничем не могу вам помочь.

– Досадно, – вздохнул Готье, захлопывая свою записную книжку. – Хуже всего, что мои коллеги чуть не схватили вора, когда он что есть духу улепетывал из особняка герцогини. Нам известно, что он свернул на эту улицу, после чего исчез. Поэтому префект, который принимает в деле ограбления герцогини большое участие, поручил нам опросить всех, кто здесь живет.

– Бедная герцогиня, – сказала Амалия, со скорбным видом качая головой. – Надеюсь, у нее немного взяли?

– Если бы, госпожа баронесса… – улыбнулся Готье. – Но в том-то и дело, что вор забрал знаменитые драгоценности Лотреамонов, фамильные вещи, которые стоят целое состояние.

– Ну надо же! – посочувствовала Амалия. – Я помню, на балу на ней было такое красивое ожерелье с топазами… Неужели его тоже взяли?

Франсуа так и распирал смех. Кому-кому, а Амалии это было точно известно, потому что знаменитое ожерелье находилось в ящике стола, всего лишь на расстоянии вытянутой руки от доблестного инспектора Готье. Но так уж устроены ищейки – видят все, кроме того, что находится у них прямо под носом.

– К сожалению, – отозвался Готье, – ожерелье тоже пропало. Так же, как и браслет с сапфирами, и бриллиантовое кольцо, подаренное герцогом де Лотреамоном.

– Ужасно! –

с мученическим видом промолвила Амалия. – Я надеюсь, месье Готье, вы поймаете негодяев, которые не постеснялись обворовать бедную женщину.

– Я тоже надеюсь, госпожа баронесса, – серьезно ответил молодой полицейский, целуя протянутую ему руку. – До свидания. Простите, что зря побеспокоил вас.

– Ну, что вы, месье, – отозвалась Амалия. – Пойдемте, я провожу вас.

Когда она, выпроводив полицейского, вернулась в гостиную, Франсуа с обескураженным видом сидел на диване, глядя на стол.

– Фи, сударь, – с легкой укоризной промолвила Амалия. – С вашей стороны это просто непростительно.

– Что именно, мадам? – пролепетал вор.

– Я так и знала, что стоит мне отвернуться, как вы первым делом полезете в стол, – продолжала Амалия. – Неужели вы думаете, что я настолько глупа, что не предусмотрела подобную возможность? Пока вы внизу беседовали с инспектором, я, разумеется, успела перепрятать драгоценности в надежное место.

Франсуа развел руками. Он был так поражен, что у него просто не было слов.

– И все же мои условия остаются в силе, – заявила Амалия. – Ступайте, господин дворецкий.

Франсуа поднялся с места.

– Значит, я должен назначить встречу от вашего имени? – пробормотал он.

– Да. Только учтите, Франсуа: не пытайтесь меня обмануть. Если вы приведете ко мне не принца воров, а кого-то другого, я пойму это. – Глаза Амалии полыхнули огнем. – И тогда, милый мой, вам несдобровать. Зарубите себе на носу!

– Пожалуйста, не сердитесь, – почти умоляюще попросил Франсуа. – Я сделаю все, что вы хотите, мадам, клянусь!

– В самом деле? – Амалия улыбнулась. – Ну, тогда идите, Франсуа, чего вы ждете?

* * *

Примерно через два часа после данного разговора молодой человек с плутовскими глазами и кудрявыми волосами вошел в кабак «Полосатый осел», где обретались разные подозрительные личности, и высказал довольно странное пожелание придушить попугая, что на языке воров означало «выпить абсента». Хмуро глянув на посетителя из-под насупленных мохнатых бровей, кабатчик налил ему в бокал зеленую жидкость. Улучив момент, когда никого поблизости не было, Франсуа перегнулся к хозяину через стойку.

– Папаша Мерль, есть разговор. Срочный.

Папаша Мерль насупился еще больше, зыркнул глазками по маленькому прокопченному помещению, в котором в тот час толкалось всего пять-шесть человек, достал из кармана папиросу и не спеша, вразвалочку подошел к окну. Вскоре к нему присоединился и Франсуа. Двое мужчин задымили, выжидательно поглядывая друг на друга.

– В чем дело, Франсуа? – наконец не выдержал папаша Мерль. – Надеюсь, ты не остудил [7] кого-нибудь? Это на тебя вроде непохоже!

7

Refroidir – остудить; на французском арго – убить.