Письма из бессмертия
Шрифт:
Не диво ли, что этакая махина летит в ночном небе, подвластная рукам и разуму людей? Жаль, что многому мы разучились удивляться. А большинство пилотов и штурманов утверждает, что якобы, что машина «чувствует», «мыслит», «понимает»… Наверное, равнодушный профессионал не смог бы так выразиться. Не дано ему видеть в самолёте живое существо. Но таких в авиации мало. Больше тех, кто в буднях рейсов по-настоящему обретают крылья, волнуются за штурвалом, будто в первый раз, в мыслях разговаривают с самолётом, как с товарищем. И никуда от этого не деться. Здесь, в небе, ремесло становится искусством.
Из
– Чаёк уже закипает, ребята, – сообщил он. – Взбодриться не помешает. Евгений его там до ума доводит.
– Вот и славно, – командир экипажа Беляков снял наушники. – Что значит настоящий запах фруктов. Воздух насквозь пропитан. В Полярном довольны будут.
– Мы северянам, по сути дела, новогоднее настроение везём, засмеялся второй пилот Кутырев, – свежие фрукты и новости…
Истоки сплочённости экипажа начинаются на земле. Людей сближает не только профессия, думы и разговоры о ней, но и «мелочи жизни». «Мы к тебе, Слава, на чай нагрянем», «Послушай, у тебя есть крючки на карася?», «Ты объясни мне, как полки для книг делал». Но главное, пожалуй, не это. Есть между людьми, близкими по характерам, взглядам на жизнь, невидимые связующие нити… И хорошо, когда они прочны.
Не один десяток рейсов совершил экипаж Вячеслава Дмитриевича Белякова на самолёте третьего поколения Ил-76. Это и Душанбе, и Владивосток, и Красноярск… Перевозка народнохозяйственных грузов, оборудования, продуктов питания. С высоты ему хорошо видно, как преображается земля, предприятия новые строятся, дороги, поля пшеничные зеленеют, где их раньше не было. Но самая знакомая для экипажа дорога в якутский посёлок Полярный, к добытчикам алмазов. Доставляется туда всё: от специального оборудования до охотничьего снаряжения.
Эта воздушная трасса вообще близка иркутским лётчикам. Пожалуй, редко встретится пилот или штурман в Восточно-Сибирском управлении гражданской авиации, который бы не летал на север. С каждым годом таких рейсов всё больше и больше. Обживаются глухие и неведомые края, обрастают людьми. Недалеко то время, когда поднимутся в таёжных местах Иркутской области нефтяные вышки. А это значит, что прибавится и у лётчиков хлопот.
Знакомыми и близкими стали за долгое время работы в авиации для Вячеслава Дмитриевича Белякова и сами люди, и их заботы. Помнит он, как в аэропорту Полярного просто спросил у якута-пастуха:
– Как живёшь, отец?
– Шибко хорошо. Приплод у оленей в стаде большой. Обе внучки в институте учатся…
Около тридцати лет назад закончил Беляков Сасовское лётное училище, что в Рязанской области. За эти годы приходилось летать на многих самолётах. Когда ему предложили переучиваться, осваивать новую машину, он без колебания согласился. Знал, что займёт это немало времени и создаст массу хлопот, но отказываться не стал. Высота для лётчика – это не только беспредельное небо, но и глубокие знания самой современной техники. Так он считает.
Свободное время пришлось ужать. Да, честно говоря, его и не стало. Надо специальную литературу проштудировать и «новичка-машину»
Недавно Беляков прочитал в одной из газет о том, что Пол Брэгмэн, бывший штурман американского самолёта В-29, который принимал участие в атомной бомбардировке японского города Нагасаки, накануне сороковой годовщины этой акции покончил жизнь самоубийством.
– Вот видите, как в жизни происходит, – сказал своим товарищам Беляков, – было, значит, у него чувство раскаяния…
– Нелегко, конечно, с такой ношей жить, – кивнул головой Капустин. – Как на улицу-то выходить, в глаза людям смотреть?
Всё возвращается на круги своя. Нет-нет, да и промелькнёт в печати сообщение: такой-то американский лётчик рассказывает, как бомбил города и сёла Вьетнама, сжигал напалмом густые джунгли, превращая их в пепел. И только через долгие годы до некоторых из них дошло, что дом они свой бомбили – Землю.
– А у нас вот, – задумчиво сказал Беляков, – апельсины на борту, радость для ребятишек.
Давно уже люди привыкли к гулу самолёта. Перестал он быть дивом. Просто транспорт, грузовой и пассажирский, без которого не обойтись, особенно там, куда «только самолётом можно долететь». И люди в форме работников гражданской авиации на улицах города – картина привычная.
Но как бы там ни было, и поныне, и в будущем профессия лётчика всегда останется романтической, хотя и нелёгкой. А для Белякова и его товарищей она единственная. За всю свою жизнь многие тысячи тонн груза доставил он в пункты назначения по «воздушным мостам».
– Пролетаем над Мирным, – сообщил по радиосвязи из своей кабины штурман Николай Леонидович Капустин. – Красота-то какая!
– Город весь в огнях, как наряженная ёлка, – заметил второй пилот Кутырев. – Сейчас будет Айхал, а там и Полярный.
В числе первых, как и его товарищи, «пересел» на Ил-76 и Владимир Степанович Кутырев. Освоил сложную технику, на деле подтвердив, что знает её на все сто процентов. Начинал он в 1966 году после окончания Бугурусланского лётного училища, как и многие, с Ан-2. По натуре Кутырев технического склада ума. Всегда стремился знать и уметь больше. Чуть свободное время появится, он в схемах копается, сравнивает нынешние самолёты с теми, что раньше были.
На одном из новогодних вечеров сказал он своим товарищам, что собирается поступать в Киевский институт гражданской авиации.
– Инженером решил стать? – удивился один из них. – А как же небо?
– Нет, летать буду, как и раньше. А инженерные знания пилоту всегда пригодятся.
Хоть и заочно учился, но потрудиться во время экзаменационных сессий пришлось. То конспекты по ночам делал, то курсовыми занимался…Такова студенческая жизнь. И в это время, как и его однокурсники, мечтал о дипломе авиационного инженера. Но, всё же, не это было главным, главное – знания, к которым он всегда тянулся, которые накапливал самостоятельно из года в год.