Письма к Андрею
Шрифт:
Бывают и такие художники, которые вроде остаются равнодушными к проявлению любви и злобы. Их, кажется, вовсе не задевает никакая реакция извне. Их творческий труд похож на работу в закрытой лаборатории. К несчастью, труды этой лаборатории остаются интересны только очень узкому и очень специальному кругу людей.
Настоящий художник не может быть равнодушен к реакции на его творения, особенно в начале
Третий свой шаг настоящий художник делает, переживая все прелести и кошмары хвалы и хулы, победив обиду и гордыню, отказавшись от соблазнов и от желания бросить всё ко всем чертям. Настоящий человек искусства, даже поняв все ужасы, творящиеся в артистическом сообществе, сможет не поддаться её неписаным законам и поймёт, что искусство и профессиональная среда – это не одно и то же. Он поймёт, что путь в искусстве одинок и всегда одиночен. Он болезненно переживёт свалившийся на него опыт и открытия…
Только после всего этого он сможет сделать третий свой шаг. Этот шаг будет самым трудным и самым главным. Пусть даже он не будет самым значительным в смысле творческого свершения, но он будет важнейшим. Он будет определяющим.
Потому что в третьем шаге будет уже видна ПОХОДКА.
Только после третьего шага можно говорить о стиле художника, об особенностях его метода, о художественной индивидуальности и прочем.
Способный совершить третий самостоятельный шаг художник сможет всегда найти в себе силы, а главное, причины отказаться от любых предложений осуществить чей-то замысел или войти в некий творческий коллектив. Он сможет отказать всем, даже самым признанным авторитетам. Он сможет стойко продолжить только свой, видимый только им самим, путь. Он просто не позволит себе потратить время на реализацию или на участие в реализации не своего собственного замысла. У него уже появится ответственность перед своим путём и перед своей «походкой» в искусстве. Он уже поймёт, что просто не имеет права отвлекаться, иначе то, что
Жизнь в искусстве после третьего шага имеет шанс быть долгой и плодотворной. Счастье в этом пути никто не обещал, и настоящий художник, хоть и ждёт и хочет счастья, всё же работает не его ради. Жизнь в искусстве всегда сложна, всегда полна переживаний и сомнений, в которых никто не может художнику помочь. Никто не может развеять его сомнений и успокоить переживания. А каждый новый его шаг может оказаться последним, если он будет неискренним и фальшивым. Каждый шаг в сторону губителен для художника. На его пути простительны только искренние ошибки. Своекорыстие и предательство непростительно, и его невозможно утаить.
Но а те, кто решил вдруг пописать стихи или картины, потанцевать или попеть, научиться игре на каком-нибудь инструменте или поснимать кино с целью как-то разнообразить свою жизнь или пополнить её недостающими эмоциями… Им не нужно проходить все эти испытания или переживания, страдания и сомнения. Они решают заняться творчеством для приключений, удовольствия или борясь со скукой, имея тылы в виде уже прожитых лет, или профессии, или обеспеченной жизни, или в лице тех, кто почему-то оплачивает их эксперименты. Им всегда есть куда отойти, вернуться или спрятаться.
Вот только ничего хоть сколько-нибудь значительного и масштабного никто, кроме подлинного художника, живущего искусством как единственно возможным способом существования, сделать не сможет. И не надо на это надеяться, и не надо иметь амбиций.
Тот, кто взялся за творчество не ради всепоглощающего искусства, а ради интересного и увлекательного образа жизни, никогда не сделает ничего стоящего. Единственное, что у него может получиться, – это немного развлечься.
Только тот, кто смог совершить первые самостоятельные шаги в искусстве, узнал тяжесть и мучительную суть этого пути, но пошёл дальше… Только тот сможет шагнуть в неведомое, туда, где до него никто не был. Только настоящий художник может сделать это, опровергнув дурацкое утверждение, что всё уже давно сказано, придумано, осмыслено и написано.