Письма к детям
Шрифт:
Следующий вопрос: кто отправитель, леди или джентльмен? Поскольку ты не слышала о таинственном незнакомце (или незнакомке) решительно ничего, ясно, что это никак не могла быть леди. Ни одна женщина не в состоянии хранить секрет: если бы какая-нибудь леди послала тебе писчие перья, она непременно уведомила бы тебя письмом за несколько лет до самого события о том, что тебя ожидает, или дала бы объявление в специальной колонке газеты «Тайме». Поэтому я заключаю, что перья тебе послал джентльмен.
Следующий вопрос: ты с ним едва знакома или он тебя хорошо знает? Человек, который случайно познакомился
«Стар он или молод?» — еще один вопрос. Компания по выпуску авторучек «Стилограф» — а именно такой авторучкой написан твой адрес — требует, чтобы деньги высылались одновременно с заказом.
Ни один молодой человек не платит по счету вперед: если он и платит лет через сто, то и тогда считает, что делает великое одолжение. Поэтому мы можем считать твердо установленным, что отправитель — джентльмен в возрасте, который поддерживает с тобой и с Эди дружеские отношения.
Наконец, нет ли какой-нибудь зацепки, которая позволила бы нам составить суждение о его характере? Единственное его деяние, о котором нам известно, это дароприношение, и только в этом направлении мы можем устремить свою мысль в надежде испытать его характер. Щедр он или жаден! Вопрос тонкий, но я сумел докопаться до истины. Он жаден, так как, должно быть, сказал себе: «Я должен подарить девочкам что-нибудь, но терпеть не могу транжирить деньги. Что бы мне такое подарить им подешевле? Подарю-ка я им по перышку: дешево и мило!»
«Но если он такой жадный,— возразишь ты,— то зачем ему вообще нам что-нибудь дарить?» Боюсь, что тут, милая Лотти, я вынужден буду сдаться. Эта задача принадлежит уже к тому непонятному разделу логики, который известен под названием «женская логика» и с которым я не знаком. Могу только добавить, что остаюсь
всегда преданным тебе Ч. Л. Доджсоном
Эве Пиндер
Крайст Черч, Оксфорд 25 октября 1886 г.
Дорогая Эва!
(Не моя вина, как ты знаешь, что мне приходится начинать так письмо. Как ты сама можешь засвидетельствовать, я сделал все, что мог, не выходя за рамки вежливости, дабы избежать знакомства с тобой и твоими товарищами по несчастью {40} .) Я весьма признателен тебе за адрес и дни рождения. Нелли Флетчер не значится в твоем списке, но ее день рождения я могу узнать от ее сестры, которая находится здесь. День рождения Кати Мартимер написан весьма неразборчиво и заставляет теряться в догадках. Ты написала дату так: 2оо декабря (по крайней мере так можно передать эту закорючку, которая стоит после двойки: написанное можно прочесть и как 2, и как 20, 23, 26 или 29. Если я когда-нибудь вздумаю послать ей бриллиантовый браслет в подарок на день рождения, то мне придется основательно поиздержаться, да и упаковать 6 браслетов будет довольно хлопотно, зато я буду уверен, что она непременно получит подарок в свой день рождения. (Начав письмо так,
40
Соученицами Эвы Пиндер по школе миссис Кук.— Примеч. пер.
Преданный тебе Ч. Л. Доджсон
Р. S. Передай привет от меня Глэдис. Что она имела в виду, когда сказала, что за 24 часа до того, как ей полагается отправляться спать по субботам, она бодрствовала. Если она не спала, то что происходило в то знаменательное время? Думаю, что кто-то очень хотел спать!
Кэтрин Сэвил Кларк
Крайст Черч, Оксфорд 5 ноября 1886 г.
Дорогая Китти!
Куда катится этот мир! Слыханное ли это дело, чтобы юная леди не старше 24 лет написала письмо джентльмену не моложе 25 лет и подписалась «любящий вас маленький друг»! Нет слов, чтобы выразить, как я потрясен! Я просмотрел весь словарь и не смог найти слов, которые были бы достаточно сильными для этого, пока, наконец, не дошел до буквы Z, после чего мне пришлось оставить свою затею, поскольку, как ты знаешь, на «Z» начинается немного слов.
Мне было очень приятно прочитать, что тебе «очень приятно иметь» меня,— только, милое мое дитя, не следует говорить обо мне так, будто я корь.
Я был бы очень рад приехать и посмотреть, как ты и твои друзья разыгрываете пьесы, только не «самые трагические трагедии», как ты собираешься в честь моего приезда. Боюсь, что от таких трагедий я
и без того устал: их так много. Думаю, мне лучше приехать, когда вы будете играть три трагедии (больше я просто не вынесу). Если мне позволено выбирать, то я предпочел бы «Гамлет», «Отелло» и
«Макбет».'
Передай привет мышке-соне и твоим сестрам.
Любящий тебя друг V. Л. Доджсон
Уинфред Стивенс
Крайст Черч, Оксфорд 22 мая 1887 г.
Дорогая Уинни!
Поскольку ты очень устала от чтения этого длинного-предлинного письма, я кончаю писать и ставлю подпись.
Любящий тебя Ч. Л. Доджсон
Р. S. Ты даже не представляешь, как трудно мне было написать «Уинни» вместо «мисс Стивенс» или «любящий тебя» вместо «преданный Вам».
Р. Р. S. Я надеюсь, что через год-другой мне удастся выкроить время и пригласить тебя еще на одну прогулку. Правда, к тому времени Время начнет «оставлять морщины на твоем безоблачном челе», но какое это имеет значение? Чем почтеннее возраст того, с кем идешь на прогулку, тем более юным выглядишь сам. Мне будет приятно услышать, как люди станут шепотом спрашивать друг у друга:
— Кто этот милый мальчик, который идет рядом вон с той дряхлой старушкой? Он заботится о ней так трогательно, словно она его прабабушка!