Письма Махатм

Ковалева Наталия Евгеньевна

Узнайте, прежде всего, наши законы и упражняйте свое восприятие, дорогой брат. Контролируйте свои непроизвольные силы и развивайте в верном направлении свою волю, и вы сделаетесь из учащегося наставником. Я не откажусь преподать то, что имею право преподать. Но мне пришлось учиться пятнадцать лет, прежде чем подойти к доктрине циклов, – сначала пришлось усвоить более простые вещи. Но как бы то ни было и что бы ни случилось, я верю: у нас больше не будет споров, столь же бесполезных, сколь и болезненных.

К.Х.

Письмо № 89 (ML-46)

[М. – Синнетту]

Получено в Симле в 1882 г.

[О поведении Хьюма]

Хочу попросить вас, мой дорогой Синнетт-сахиб, о личной услуге. Так как К.Х. слишком совершенный Йогин-Архат, чтобы останавливать руку, которая, не смущаясь неудачей, продолжает попытки поймать тибетского яка за шею и согнуть ее под своим ярмом, то все, что мне остается сделать, это

снова появиться на «натакашала» и положить конец представлению, которое угрожает стать однообразным даже для нас, хорошо натренированных в терпении. Я не могу воспользоваться вашим любезным советом писать мистеру Хьюму моим красным цветом, так как это означало бы открыть новую дверь для бесконечной переписки. От такой чести я лучше уклонюсь. Вместо этого я пишу вам, посылаю телеграмму и отвечаю на ее обратной стороне для вашего прочтения. Что это за способ разговора? Почитание может не быть в его (Хьюма) натуре, и никто никоим образом не претендует на него и не заботится об этом! Но я полагал, что в его голове, которая вполне способна содержать что-либо, имеется место для здравого смысла. И этот здравый смысл мог бы подсказать ему: или мы то, на что претендуем, или же нет. В первом случае, как бы ни были преувеличены притязания, сделанные в защиту наших сил, все же, если наше знание и предвидение не превосходят его, мы не более чем обманщики и самозванцы, и чем скорее он расстанется с нами, тем лучше для него. Но если же мы, в какой бы то ни было степени, являемся теми, кем претендуем быть, тогда он сам поступает как дикий осел. Пусть запомнит, что мы не индийские раджи, нуждающиеся в политических няньках и служанках, чтобы вести нас на поводу, и вынужденные их принять. Общество было основано, действовало и будет действовать с ним или без него, – это он пусть приспособится к последнему.

Его помощь, которую он упорно навязывает нам, очень напоминает поведение нищих испанских идальго, одной рукой предлагающих путешественникам свою шпагу для охраны, другой же хватающих их за горло. До сих пор, насколько я могу знать, его помощь не была слишком полезна Обществу. Она не благотворна ни для одного из Основателей Общества, во всяком случае для той, которую он чуть не убил в прошлом году в Симле и которую теперь беспокоит, приставая к ней, как неумолимая смерть, превращая ее кровь в воду и выедая печень.

Потому я ожидаю от вас, чтобы вы внушили Хьюму, что мы «принесем ему нашу благодарность» лишь в том случае, если он займется своим «Эклектиком» и предоставит Основному Обществу заботиться о себе самом. Его совет и помощь редактору «Теософа», без сомнения, были полезны, и она (Е.П.Б.) очень благодарна ему за это, считая тем не менее, что по большей части она обязана вам. Но мы находим нужным заявить, что некоторая черта должна быть где-то проведена между указанным редактором и нами самими, ибо мы не совсем та тибетская троица, за которую он нас принимает. Потому, невежественные ли дикари или восточники мы в его глазах – каждый хозяин в своем доме, – мы заявляем о своем праве знать наши дела лучше и почтительно отклоняем его услуги в качестве капитана, претендующего на то, чтобы вести наш теософский корабль, даже по «океану мирской жизни», как он метафорически выражается в своей шлоке. Мы позволили ему под хорошим предлогом спасти положение с британскими теософами, проветривать свою злобу к нам в органе нашего собственного Общества и рисовать подобия наших портретов кистью, обмакнув ее в желчь, – что еще ему нужно? Я уже указал Е.П.Б. телеграфировать ему в ответ, что он не единственный искусный мореплаватель на свете. Он стремится избежать западных плавучих льдов, а мы держим курс так, чтобы обойти восточные мели. Намеревается ли он в добавление к этому указывать всем, начиная с Чохана и вплоть до Джуал Кула и Деба, что мы должны и чего не должны делать?! Рам, Рам и священные Наги! Неужели после столетий независимого существования мы должны поддаться чужому влиянию и сделаться марионетками набоба• из Симлы? Разве мы школьники или нечто в этом роде в его воображении, чтобы подчиниться линейке школьного учителя-пелинга?..

Несмотря на его дурное расположение духа, прошу вас рассказать ему то, что вы слышали от меня, а также что я просил вас сообщить ему мой ультиматум: если он не покончит со всеми пересудами раз и навсегда, я не потерплю вмешательства его мудрости между нашим невежеством и Основным Обществом. Равным образом он не должен вымещать свое дурное настроение на человеке, который не ответствен за наши действия, – на женщине, которая так больна, что я снова вынужден, как в 1877 году, увезти ее – хотя она очень нужна там, где теперь находится, в штаб-квартире, – из боязни, что она рассыплется на куски. Передайте ему также, что это ее состояние возникло в последнее время в результате постоянной озабоченности об Обществе и частично, если не целиком, вследствие его (Хьюма. – Ред.) поведения в Симле – в этом я даю свое слово. Положение в целом и будущее «Эклектика» держится на К.Х., если вы ему не поможете. Если, несмотря

на мой совет и явное недовольство Чохана, мистер Хьюм будет упорствовать, ставя себя в глупое положение и принося себя в жертву, а также являясь злым гением Общества в одном направлении, – тогда это его дело, только я не хочу иметь к этому никакого отношения. Вашим истинным другом я останусь навсегда, хотя бы вы обернулись против меня в ближайшие дни. Ферн был подвергнут испытанию и найден настоящим дуг-па по своей нравственности. Посмотрим, посмотрим; но мало осталось надежды, несмотря на все его великолепные способности. Намекни я ему, чтобы он обманул собственного отца или мать – он бы еще привлек и их отцов и матерей к этой сделке. Подлая, подлая и безответственная натура. Эх, вы, западники, похваляющиеся своей нравственностью!

Да сохранят вас и ваших близких светлые Чоханы от приближающегося бедствия – таково искреннее желание вашего друга.

М.

Письмо № 90 (ML-110)

[К.Х. – Синнетту]

Получено в октябре 1882 г.

[Деловые вопросы]

Мой друг!

Могу ли я вас побеспокоить, прося передать Дарбагири Нату, когда вы его увидите, вложенные 50 рупий? Человечек [310] попал в беду, но следует дать ему урок; и лучшее наказание для принятого челы – это получить порицание через «мирского» ученика. По дороге от Гума в Бенгалию он по неосторожности и опрометчивости потерял деньги и, вместо того чтобы обратиться прямо ко мне, попробовал уклониться от «глаза Учителя» и послал телеграмму одному челе на испытании, которого не имел ни малейшего права просить помочь ему в затруднении. Поэтому, пожалуйста, скажите ему, что Рам С. Гаргья не получил из Бердвана его телеграммы, но что она попала прямо в руки Ламы, который и уведомил меня о ней. Пусть он в дальнейшем будет осторожнее. Теперь вы видите, как опасно выпускать юных чел из виду даже на несколько дней. Денежные потери – это ничего, но ужасны последствия, какие они за собой влекут, и искушение.

310

Ученик был юного возраста и маленького роста. – Прим. ред.

Мой друг, боюсь, вы тоже опять были неосторожны. Я получил от полковника Чезни письмо – очень вежливое и совершенно дипломатическое. Несколько таких посланий могут подействовать как превосходное охлаждающее средство.

Ваш К.Х.

P.S. Я рад, что вы перепечатали в «Пионере» из «Vanity Fair» [1] «Один день с моими индийскими двоюродными братьями» Атетджи Сахибджи и т.д. В прошлом году я просил вас дать какую-либо работу автору этих очерков, написанных в манере когда-то известного Али-Бабы, – но мне отказали. Вам казалось, что для «Пионера» он пишет недостаточно хорошо. Вы не доверяли «туземцу», а теперь его статьи принимаются в «Vanity Fair».

Я радуюсь за бедного Падшаха. Он сумасброд, но с отличным сердцем и искренне предан теософии и нашему делу.

Я должен посоветоваться с вами. Хьюм пишет Е.П.Б. (очень любящее письмо!). Он посылает ей два исправленных экземпляра своего письма, напечатанного в «Пионере» 20-го числа, и замечает, что пришло время, когда, если во всей стране туземная печать будет, следуя этому – его – руководству, решительно продвигать вопрос, то материальные концессии будут получены, и добавляет: «Вы, конечно, перепечатаете это в “Теософе”». Как она (Е.П.Б.) может это сделать, не связывая непосредственно свой журнал с политикой? Я бы в высшей степени желал, чтобы его письмо «Образование» было из вашего «Пионера» перепечатано в «Теософе», но колебался сказать ей об этом, боясь, что это придаст журналу новую окраску. Некоторые его статьи чрезвычайно талантливы.

Ну а что вы собираетесь делать в связи с годовщиной «Эклектика» и окончанием цикла?

Е.П.Б. чувствует себя лучше, и мы оставили ее вблизи Дарджилинга. В Сиккиме ей небезопасно. Оппозиция дуг-па ужасна, и если мы не посвятим все наше время наблюдению за ней, Старая Леди попадет в беду, потому что она теперь не способна о себе позаботиться. Смотрите, что произошло с человечком – он вам расскажет.

Вам надо бы взять ее (Е.П.Б. – Ред.) к себе на октябрь и ноябрь.

Опять ваш К.Х.

Этот маленький негодник заставил меня перед вами краснеть вследствие своей нескромности – «с европейской точки зрения». Я не могу постоянно следить за моими челами во время их путешествий, а их знание вашего образа действий и обычаев равняется нулю! И лишь сегодня через Джуал Кула я узнал, что он занял у вас 30 рупий. Он не имел никакого основания и никакого права это делать; но вы должны понять его, потому что у него нет ни малейшего понимания разницы между тибетскими и европейскими учениками, и он так же бесцеремонно отнесся к вам, как относился бы к Джуал Кулу. Я с благодарностью возвращаю вам занятые им деньги, в надежде, что вы не будете нас всех считать дикарями!