Письма маркизы
Шрифт:
Испуганный неисчислимыми толпами народа, который стекался к площади Людовика XV, где стояли войска, маршал Безанваль отдал приказ к отступлению. Ужасный план властителя рушился.
На следующее утро Париж напоминал военный лагерь, и 14-го июля, утром, как только рассвело, всюду раздавались громкие крики: «к Бастилии!» Каждый из нас знал, как будто сама судьба диктовала нам поступки, куда мы должны идти. Я не хочу терзать ваше мягкое сердце описаниями того, что заставляет мою кровь застывать
У меня есть к вам настоятельная просьба, маркиза, касающаяся вашей собственной безопасности.
Найдите какой-нибудь предлог для своего переселения в ближайшее время во дворец в парке. Я имею сношения с эльзасскими крестьянами. Если так долго подавляемая ненависть вложит и им в руки факел для поджога, то целью их будет укрепленный замок, а не маленький покинутый дворец…
Принц Фридрих-Евгений Монбельяр — Дельфине
Безансон, 23 июля 1789 г.
Моя любимая! На пути к тебе, — тревога заставляет меня забывать обо всем, — я должен был временно остановиться здесь. Моему курьеру поручено передать тебе это письмо и ждать меня. Вся провинция охвачена мятежом. Горящие замки, точно чудовищные факелы, освещают ночи, насыщенные грозой. Я с трудом избежал неистовства крестьян, которые подожгли Амбли, где я ночевал. Они связали меня, и я должен был беспощадно глядеть, как они закололи Шевалье и срывали одежду с его несчастной жены. Забыли ли обо мне в суматохе грабежа? Или мне помог неизвестный друг? Я не знаю ничего! Кто-то перерезал мои веревки… Я нашел свою лошадь и ускакал сюда, где дал себе сделать перевязку. До этой минуты я не обратил внимания на свою раненную руку.
Через 24 часа я надеюсь уже быть возле тебя. Не выходи из замка. Вели поднять флаг на сторожевой башне, в доказательство, что ты там находишься.
Принц Фридрих-Евгений Монбельяр — Дельфине
Монбельяр, 6 августа 1789 г.
Все кончено. Я прекращаю борьбу. Только одно остается мне — проститься с тобой. Ты решила против меня, Дельфина! Ежечасно, днем и ночью, я переживаю тот момент, когда над нашей жизнью был произнесен последний
Как все произошло — навсегда останется для меня тайной, потому что уста Гальяра сомкнулись навеки. Я привез его труп на своей лошади сюда и похоронил. Маркиз бросил бы его на растерзание волкам в лесу.
Замок был уже в огне, когда я приехал. Гальяр крикнул с выражением непоколебимой уверенности только два слова: «Во дворце!» Я бросился в парк. Как безумный стучал я в закрытые ставни. Гнилое дерево поддалось моим усилиям. Я пробежал по комнатам, наполненным запахом тления, громко призывая тебя. Тебя там не было! Опрометью я бросился назад…
Возле трещащих балок, объятых огнем, я увидел маркиза с лицом, залитым кровью. На одной руке он держал плачущего мальчика, в другой дымящийся пистолет. Умирающий Гальяр лежал у его ног, а ты, как безжизненная, ухватилась за его колени…
Я оторвал тебя. Ты взглянула на меня, точно помешанная…
Маркиз резко расхохотался. «Поджигатель!» — крикнул он. Я хотел уже броситься на него, но он заслонил себя ребенком — моим ребенком!
— Дельфина! — крикнул я.
— Свобода или ребенок! — прозвенел его голос, сквозь грохот обрушивавшихся стен.
Тогда ты отвернулась от меня… Я не упрекаю тебя. Ты не могла поступить иначе. Я навсегда прощаюсь с тобой!
Эпилог
Принц Фридрих-Евгений Монбельяр — Дельфине
Этюп, 21 июня 1827 г.
Дорогая маркиза. Со вчерашнего дня я примирился с жизнью.
После целых десятилетий жизни, богатой приключениями, я, наконец, вернулся в те места, где каждое дерево, каждый цветок священны для меня, где я, почти еще мальчик, впервые заключил в свои объятия единственное счастье моего сердца.
Я шел по аллее мимо высохшего пруда, заросших изгородей, к маленькому, белому замку, который задумчиво выглядывал из зелени мне навстречу.
И вот я увидел на полуразрушенных каменных ступенях какую-то черную фигуру, которая сидела, опустив на руки голову, окутанную вуалью.
Когда же я поспешно подошел к ней, то на меня внезапно взглянули глаза, — те глаза, которые точно звезды сияли мне всюду, вплоть до ледяных полей России! — твои глаза, Дельфина!..
Мы плакали оба… Мне кажется, это были слезы радости!
Завтра я возвращаюсь в Италию. С тех пор, как умер император, Франция мне стала чужой.
Я нарушаю обещание, которое я тебе дал. Я не вернусь больше в Лаваль…
Я не хочу унылой старческой дружбой разрушать светлое воспоминание о твоей верности и твоей любви…