Письма о духовной жизни
Шрифт:
Настоятель монастыря преподобного Трифона Печенгского игумен Иакинф
На все время путевого следования печенгские отцы молитвенно поминаются у нас за ранней литургией и на обоих молебнах у раки преподобных, это за исключением обычного поминовения. Во дни, предшествующие отъезду, отец Иакинф простился в трапезной с братией и просил святых молитв. Накануне отъезда им был совершен молебен перед ракой преподобных, а потом и некоторых избранных из братии он угощал чаепитием в монастырской гостинице. Вообще все время отец Иакинф держался удивительно спокойно, в глубочайшей преданности промыслу Божию. То же самое проявляли и его сподвижники. Для нас было чему подивиться и назидаться. Неожиданно вызванные к священству, все они служили очень хорошо и благоговейно. […] С последней почтой у нас получено письмо из Харбина, от архимандрита Ювеналия, настоятеля Фаворской пустыни, что близ Перми. Сообщает, что
Игумен Иакинф на пороге храма Печенгского монастыря
Братия во главе с настоятелем Иакинфом за трапезой
В книге М. А. Янсона «Валаамские старцы», напечатанной в Берлине в 1938 году, приведены слова, показывающие тогдашнее настроение отца Иоанна. Он вспоминает, что принял назначение совершенно благодушно, волнений не испытывал. Для него самого это было удивительно, так как, по собственным словам, он был человеком от природы робким. Случалось, что, когда, придя из скита в главный монастырь, он подходил во время всенощной прикладываться к Евангелию, его ноги слабели, голова начинала кружиться, так что он боялся упасть. Из-за этого он даже иногда не подходил к Евангелию. Но теперь, после назначения в настоятели, с отцом Иакинфом произошло нечто совсем непонятное: вместо страха появились слезы.
На приготовление к длительному и трудному путешествию было отведено всего две недели.
На Валааме новому игумену посоветовали подготовить торжественную речь к братии и для этого предлагали воспользоваться услугами одного монаха, весьма искусного составителя подобных речей. Однако отец Иакинф решительно отказался заранее готовиться к выступлению…
Впереди лежала дорога на Дальний Север, занявшая семнадцать дней. Последнюю часть пути добирались на оленях.
В письме от 8 января 1922 года, отправленном на Валаам, игумен Иакинф описывает дорогу в Печенгу и то, как их встретила братия. «Сообщаю, что мы по милости Божией благополучно достигли Трифоно-Печенгского монастыря. Не зная финского языка, такой далекий путь совершили без всяких недоразумений. На конечной железнодорожной станции, в г. Улеаборге, провели одни сутки, где местный священник принял нас очень ласково и написал нам дальнейший путь нашего следования. Его указания послужили на пользу.
Из Улеаборга я известил печенгскую братию о своем приезде и просил встретить нас на лошадях, но так как в здешнем крае езда на лошадях очень затруднительна, то нас встретили на 14-ти оленях за 150 верст. В полдень 25 декабря, по старому стилю, подъехали к постоялому дому, в котором и встретили Рождество Христово. Навстречу нам выехал иеродиакон Александр, богатырского телосложения, 48-ми лет от роду. Увидя его, мы весьма обрадовались и сердечно приветствовали. Попивши с ним вместе чайку, отправились в путь.
Постройки Печенгского монастыря и главный храм верхнего монастыря
Дорога была очень хорошая, снега немного, и ехать было очень хорошо. На пути, в одной лопарской хижине, я причастил запасными Святыми Дарами больную старушку, чем она была очень довольна. В этом пути одну ночь пришлось ночевать под открытым небом в тундре: разложили мы костер, вскипятили воду из снега, сварили свежих селедок, привезенных отцом Александром. Так и провели всю ночь у костра: рубили дрова и подкидывали в огонь. А олени тем временем сами доставали себе пропитание из-под снега – мох, которым и кормились. Утром, в восемь часов, отправились в путь. Ехали опять тундрой. Тундра – это безлесное пространство, покрытое мерзлым мхом, растений никаких нет, местами есть только болота. Ехать пришлось высочайшим хребтом, очень неровным, длиной верст на 50 и шириной на 20. Десять верст поднимались все вверх и потом столько же вниз. Не доезжая до монастыря, остановились в небольшой деревушке, жители которой, чтущие преподобного Трифона, радушно нас приветствовали. Немного оправившись, поехали в монастырь, куда прибыли в 4 часа вечера 26 декабря. Меня прямо подвезли к игуменскому подъезду. Зайдя на краткое время в игуменские покои, я направился в церковь, где братия приготовилась уже к встрече. При моем входе надели на меня шелковую мантию и подали крест, певчие на хорах запели тропарь и кондак Рождеству Христову. Пели нотное. Приложившись к святому престолу и к мощам, по окончании ектеньи я сказал без всякой подготовки, экспромтом, следующее приветствие: „Здравствуйте, святые отцы и братия! Поздравляю вас с высокоторжественным праздником Рождества Христова. Очень жаль, что мне не пришлось вместе с вами праздновать первый день праздника. По вашей просьбе я прислан к вам настоятелем и со мной еще два иеромонаха: отец Азария и отец Аввакум. По силе моей и данным мне Господом способностям буду
„Главная цель монашеской жизни – развитие духовной жизни и достижение христианского совершенства. Прошу вас, святые отцы, будем все мы стремиться к тому, чтобы между нами была любовь, мир и согласие. Еще прошу вас, будьте снисходительны ко мне, если при службе моей будут какие-либо ошибки. [Прошу об этом] потому, что в сан игумена я посвящен из простых монахов и пришлось мне отслужить только одну седмицу“.
После моего приветствия иеромонах Иона сказал: „Прости нас, мы люди простые, в ответ не можем ничего сказать“. После всего этого приветствовав всю братию в уста, мы отправились в игуменскую келлию. Кроме нас, приезжих, туда пришли казначей, ризничий иеродиакон Леонид и еще несколько иноков. Самовар был уже готов, подали к столу пшеничные пироги с рисом и семгой и ватрушки с творогом. За чаем любезно и по душам поговорили. Затем нам предложили сходить в баню, именно для нас приготовленную. На другой день, по случаю нашего прибытия, не работали, были в церкви. После литургии мы отслужили молебны Божией Матери и преподобному Трифону. По окончании обеда в трапезной было прочитано письмо от Преосвященного Серафима к печенгской братии, а я рассказал о нашем путешествии. Печенгская братия очень рады нашему прибытию, относятся к нам с уважением. Продовольствие братии хорошее, пища тоже хорошая: на холодное подают треску с картошкой, иногда селедки жирные, иногда семгу, щи с трескою и еще кладут какую-то рыбу, уха из свежих сельдей, каша бывает или гречневая, или пшенная, или геркулесовая; в ужин то же, что и в обед, кроме каши. Чай получают по полфунта на месяц и одно кило сахару, булки получают каждый воскресный день и в праздники, также и просфорки. Сельди и теперь ловятся. Местность очень красивая, монастырь находится как бы немного в низине, а вокруг – высочайшие горы, точно ограда. Близ монастыря есть замечательная гора, называемая Спасительною, на ней, по преданию, преподобный Трифон укрывался от преследования языческих жрецов. Высота этой горы 80 сажен. Климат здесь хороший. На Валааме нам говорили, что в Печенге болеют цингою, но оказалось наоборот: сюда даже приезжают лечиться от цинги. Говорили еще, что ночь здесь длится три месяца, и это тоже неправда: только день бывает несколько короче. Мы приехали в самые короткие дни и заметили, что продолжительность самого короткого дня – пять часов, так что в течение двух часов можно читать без огня.
Церковная служба отправляется исправно, поют хорошо, напев соловецкий, обедня совершается ежедневно. С Божией помощью я начинаю входить в курс дела. Келейничает мне келарь, инок 48 лет. Игуменская келлия хорошая: два зала довольно большие, спальная комната и еще две келлии, в одну из них поместил отца Азарию. Жизнь-то наша какая изменчивая! Из темной Предтеченской келлии – и вдруг очутился в больших помещениях с двенадцатью окошками! Здесь принято так: когда служит игумен, то делают ему встречу и надевают шелковую мантию. Хотел было я отменить встречу, но мне сказали: не надо отменять, пусть будет по-старому.
Здешний письмоводитель знает свое дело хорошо, от роду ему 60 лет, но в мантию не пострижен. Кроме него, есть еще несколько человек, которые долго живут в обители, но в монашество не пострижены. Всех таковых я намерен постричь Великим постом.
Благодарение Богу, жить пока можно хорошо. Деньги, взятые мной с Валаама на проезд, возвращаю с благодарностью. Проезд нам обошелся в девять тысяч марок. Спаси Господи печенгских иноков, выдали деньги для отсыла не морщась, с благодарностью. Своих оленей в монастыре нет. Для встречи нас наняли и уплатили за 14 оленей три тысячи марок. Братия здесь простенькая: труженики и ревнующие о церкви. Некоторые называют меня Ваше преподобие, под благословение подходят несколько раз в день.
Мои сотрудники пока благодушествуют. Им нравится здесь как церковное пение, так и все прочее. Прошу передать от меня земной поклон всей боголюбивой валаамской братии и предтеченским моим сподвижникам. Смиренно у всех прошу святых молитв.
Нижайший послушник игумен Иакинф с братиею».
Игумен принял монастырь по-простому, ничего не проверяя. По его словам, братия отнеслись к нему очень хорошо, и он, с Божией помощью, стал понемногу привыкать на своем новом и столь ответственном послушании.
Вскоре настоятель стал замечать, что печенгские иноки получили лишь формальное духовное образование. В церковь они ходили редко, писания святых отцов не читали. Игумен Иакинф старался объяснить им цель монашеской жизни, советовал изучать святоотеческие творения. Некоторые последовали этому совету, стали прилежнее посещать службы, углубились в чтение.
28 марта 1922 года игумен Иакинф пишет монаху Валаамского монастыря Иувиану: «Пока, по Божией милости, помаленьку привыкаю, внимательно всматриваюсь в братию и приспосабливаюсь к ихнему порядку. Нежелательно что-либо нарушать усвоенного ими. Как говорится, в каждом монастыре свой устав, и новшеством только можно возмутить братию. Я подметил, что устроение у братии внешнее, материальное; воспитаны на физически трудовых работах, церковь и духовное развитие на втором плане. По долгу моего послушания, что будешь делать, приходится и на пользу сказать братии. В Крестопоклонное воскресенье, после обеда, в трапезе сказал братии следующее: „Желающие могут причащаться Святых Таин почаще“. Затем [указал на то], чтобы ходили в церковь, и посоветовал побольше читать святоотеческие книги, объяснил важность безропотного послушания, подтвердил [свои слова] из святоотеческих писаний. В заключение сказал: „Нам нужно искать прежде всего Царства Небесного, а остальное все приложится [см.: Мф. 6, 33] по словеси Господню“. Оказывается, что учить других словом не трудно, но самому жить духовно и учить примером, увы, тяжело.