Письма президентам
Шрифт:
В 1990-м горячо поддержал прибалтийский сепаратизм. Осудил (как имперский отвратительный акт) танки, сделавшие два холостых выстрела в сторону вильнюсского телецентра. Вообще в 1990–1991-м был главным идеологом сепаратизма («берите суверенитета, сколько можете унести»). И в декабре-91 совершил самый масштабный акт сепаратизма в истории. (Отделение Штатов от Англии не идет в сравнение с отделением Украины от России.)
Беловежское уничтожение СССР было совершено – это всем ясно – не для великой цели, не для свободы России (она и так была независимой, другие зависели от нее). Совершилось освобождение республиканских секретарей от генерального секретаря.
Вчуже совестно вспоминать, как Ельцин был главным борцом с привилегиями. Но даже миллионнодолларовые сегодняшние привилегии – пустяк. Главное – другое. Он – не реформатор. Он всегда двигался под давлением обстоятельств, событий и – под давлением интересов ближних. И все зависело от того, кому он доверялся.
В каком-то смысле Ельцин – вечный заложник. Кем он повязан: Коржаковым или Чубайсом, – нам-то что? Нас ведь не Коржаков надул ваучерами, и не Барсуков уничтожил сбережения.
Все сподвижники обогатились. Все получили корпорации, институты, фонды, центры, дачи. Только крестьян не дарил.
Из этих «ближних» возникает ужасный портрет власти.
Министр обороны [3] , по словам президента, лучший, награжденный стограммовой золотой личной медалью Ельцина (из каких средств?), был презираем военными и штатскими, прославился позорной кличкой Мерседес, обещанием покорить Чечню за два часа и циничными словами о мальчиках, умиравших (по его бездарности) с улыбкой на устах.
Премьер Гайдар на прощание наскреб 3 % голосов.
Слова «Чубайс» и «ваучер» стали почти ругательствами.
3
Грачев.
Политический советник президента Станкевич (лжец и взяточник) сбежал за границу.
Вице-премьер Полторанин до сих пор не объяснил, кому и за сколько ушло гигантское здание в Берлине.
Вице-премьер Лобов проходит по делу «Аум Синрикё» [4] .
Своего бывшего заместителя по Верховному Совету и своего вице-президента [5] Ельцин обстрелял из танков.
Его вице-президент собирал на соратников компромат чемоданами.
4
Продал сектантам боевые отравляющие вещества, которыми убили людей в токийском метро.
5
Хасбулатова и Руцкого.
Его генпрокурор стряпал дело против вице-президента. Один – вышел по амнистии, другой – сидит под следствием.
Ерин, Бурбулис, Барсуков, Шумейко, Шахрай, Коржаков, Филатов, Ильюшенко, Грачев, Егоров, Рябов, Сосковец, Черномырдин, Хасбулатов, Руцкой – ведь это паноптикум. Ведь невозможно вспомнить ни одного светлого, умного, честного лица.
Точь-в-точь как плакаты с портретами членов Политбюро и кандидатов в члены. Как ни старались художники – на нас мертвыми глазами смотрели гладкие, холеные монстры.
Господи, чем мы занимались! Как долго эти ничтожества, их тупая, жадная, злая возня занимали наши газеты, экраны,
6
Порнографические газеты.
Провалил суд над КПСС, поручив обвинение ничтожествам и шутам.
Провалил суд над ГКЧП. Разменял амнистию на прекращение расследования событий октября-93. Дважды – в 1993-м и в 1994-м – назначал и отменял свои выборы.
Позволил охраннику [7] назначать и смещать генпрокуроров, министров, губернаторов.
Подписывал что попало именно потому, что никогда не имел действительно государственного мышления. Отсюда – не только воровство, но и бесконечные провалы в восточной, в западной, в среднеазиатской, в прибалтийской, в кавказской политике.
7
Коржакову.
При острой умственной недостаточности аппарата – подписывал по две с лишним тысячи указов в год, не имея возможности ни вникнуть, ни даже прочесть.
Людей шокировали его ужасные проговорки. Поволжским немцам предложил поселиться на полигоне, где испытывалось химическое оружие. В светлое Христово Воскресенье поздравил православных с Рождеством.
Но – не кровожаден. Своих врагов никогда не казнил. Напротив, амнистировал, отпускал. А сто тысяч убитых в Чечне для него – абстракция. Он ни разу не участвовал в солдатских похоронах.
И терпелив. Отчаянно ругаемый прессой, ни разу не покушался на свободу слова. Матерно поносимый на митингах, не запретил их, не отнял политических свобод. А мог.
Секретарь обкома привык отчитываться вверх – перед ЦК КПСС и Политбюро ЦК КПСС.
Стал президентом. Стало не перед кем отчитываться. А вниз они не отчитываются никогда.
Контроль сверху исчез, вера в Божий суд отсутствовала, совесть была разрушена партийной карьерой, строящейся на неизбежной, непрерывной лжи. Став бесконтрольным – стал безответственным.
И друзья – где они? Обкомовский закал – дружить с ровней или с тем, кто выше. Выше уже не было никого (с Богом не выпьешь). Патриарх? Но Патриарх рабу Божьему Борису чуть руку не целует. Билл и Гельмут? Они друзья должности, а не человека. Коржаков? Но охранник (как и любой подчиненный) не может быть другом; отношения снизу вверх – это не дружба, а совсем-совсем другое. Полезное, приятное, но другое.
Безусловно, боец.
В марте-91 послал в атаку демократический митинг на войска, введенные Горбачевым в Москву; чудом обошлось без стрельбы. В августе-91 восстал против ГКЧП; чудом обошлось почти без стрельбы.