Письма президентам
Шрифт:
Спросил. Оказывается, всем назначено на 10. А у двери в отличном пластиковом прозрачном кармане – «Список гражданских дел, назначенных к слушанию в кассационном порядке на 13.05.08».
Посчитал. 24 дела. И все на утро. Корыстов поясняет: мол, это обычная практика, мол, в прошлый раз он вот так же пришел к 10 утра, а пригласили в зал в 5 вечера.
Спешить некуда, пошел гулять по коридорам и холлам. У каждого зала толпа (ведь любое дело – это истцы, ответчики, их адвокаты), у каждой двери список дел. Посчитал. У кого 24, а кому не повезло – у тех 25.
…Понимаю, г-н президент, что вам хочется поскорее узнать, как без риска выигрывать
Ждешь час, ждешь два, пить хочется. Внизу буфет. Если бы это была советская очередь за молоком или за водкой, я бы предупредил: мол, отойду и вернусь. А тут, во дворце правосудия, очереди нет. Есть список, но в зал вызывают не по порядку, а как попало. И если кого-нибудь в этот момент нету, то…
Вы, г-н президент, как юрист подумали небось, что судьи начнут разбирать другое дело. Нет. Пока вы пьете (или еще чегонибудь совсем наоборот), ваше дело рассмотрят без вас. Вы своей отлучкой резко увеличите возможности своего процессуального противника: он что хочет, то и скажет, а ваших возражений суд не услышит. Надо терпеть, ждать (есть такие памперсы для взрослых, жаль, в суде их не продают).
А над дверью красивое табло; и непрерывно бежит строка, повторяя каждые десять секунд «Московский областной суд», время, дата…
Сперва смотришь бездумно, как баран на новые ворота. Потом, естественно, возникает суетная мысль: сколько стоит такое табло? они ж, наверно, очень дорогие? сколько их во дворце? кто это придумал? и какой за это был откат?
Потом думаешь, что если бы на табло (по таблу) бежали строки из Уголовного кодекса или из Кодекса судейской этики (такой есть), то был бы хоть какой-то просветительский смысл в этих бессмысленных электронных игрушках.
Но когда строка повторилась у тебя перед глазами пять сотен раз, она начинает действовать как мантра – впадаешь в философское состояние, отрясаешь мирское. Смирение приходит.
Знаете, кого обычно спрашивают, как называется место, где он находится, и какое сегодня число? Напоминая об этом несколько раз в минуту, ждущим вежливо внушают, что они сумасшедшие. За что? За то, что надеются на справедливое решение?
…Долгое ожидание, неизвестность, невозможность ни у кого ничего спросить, заведомо ничтожное число скамеек (большинство ждет стоя) – всё должно внушить рабскую покорность. Мы смиряемся (некоторые – стиснув зубы), ибо вызвать недовольство хозяев дворца никто не рискует…
Вот сейчас, вот уже совсем скоро вы, г-н президент, узнаете выигрышную тайну. Но сперва несколько цитат из упомянутого Кодекса судебной этики.
КОДЕКС СУДЕЙСКОЙ ЭТИКИ
Утвержден VI Всероссийским съездом судей
2 декабря 2004 года
Правосудие не может существовать без честного и независимого судейского корпуса. Для обеспечения его честности и независимости судья обязан принимать участие в формировании, поддержании высоких норм судейской этики и лично соблюдать эти нормы.
В своей профессиональной деятельности и вне службы судья обязан соблюдать Конституцию Российской Федерации, руководствоваться общепринятыми нормами
Судья в любой ситуации должен сохранять личное достоинство, дорожить своей честью, избегать всего, что могло бы умалить авторитет судебной власти, причинить ущерб репутации судьи и поставить под сомнение его объективность и независимость при осуществлении правосудия.
Судья должен исходить из того, что защита прав и свобод человека и гражданина определяет смысл и содержание деятельности органов судебной власти.
Судья должен быть терпимым, вежливым, тактичным и уважительным в отношении участников судебного разбирательства.
За совершение дисциплинарного проступка (нарушение норм Закона «О статусе судей в Российской Федерации» и положений настоящего Кодекса) на судью может быть наложено дисциплинарное взыскание в виде:
– предупреждения;
– досрочного прекращения полномочий судьи.
При решении вопроса о мере дисциплинарной ответственности судьи учитываются все обстоятельства совершенного проступка, ущерб, причиненный авторитету судебной власти и званию судьи, личность судьи и его отношение к совершенному проступку.
Наконец нас пригласили. За столом судебная коллегия: председательствующий Ракунова Л. И., судьи Беренков В. И. и Фомина Н. И.
– Доверяете составу суда? – спросила председательствующий.
– Доверяем, – ответили хором мы с Корыстовым и наш противник – представитель Пенсионного фонда.
Потом этот представитель сказал, что Конституция им не указ, потому что при назначении пенсии они руководствуются не ею, а законом.
Потом начал было свою речь Корыстов, но через минуту его прервали (мол, не надо повторять доводы, изложенные в жалобе).
– Истец, – спросила меня председательствующий Ракунова, – поддерживаете мнение своего адвоката?
– Да… – я хотел сказать о Конституции, но они уже встали.
– Суд удаляется на совещание! – сказала Ракунова.
Поверьте, г-н президент, когда ждешь два часа, а тебе дают сказать две буквы – это грустно. Но я особо не расстраивался, потому что в жалобе действительно все было изложено ясно и со всеми необходимыми ссылками и на статьи Конституции, и на законы, и на Гражданский процессуальный кодекс.
Через некоторое время судейская коллегия вернулась в зал и огласила решение: «Минкину в жалобе отказать».
С тех пор всем встречным-поперечным рассказываю эту историю и предлагаю угадать: сколько времени судьи совещались? Условия льготные: противник ставит любую сумму, и если он ошибется не больше чем в два раза – плачу я. Если он ошибется больше чем в два раза – платит он.
Люди добрые, но наивные говорят «час». Самые опытные и глубоко во всем разочарованные говорят «две-три минуты». Все проигрывают.
Со мной, г-н президент, были часы с хронометром. И когда судьи объявили свое удаление на совещание и за ними закрылась дверь, я нажал кнопку. И успел спросить Корыстова: «Две минуты? Пять?» Но тут дверь открылась, мы с Корыстовым открыли рты, я нажал кнопку.
18,49 (восемнадцать и сорок девять сотых секунды).
«Напрасно они так», – бормотал Корыстов, утешая. Нас обоих шокировал не отказ, а беспредельная скорость (в этом месте, г-н президент, я долго думал, написать «беспредельная наглость» или «беспредельное бесстыдство» – но зачем нам эмоции, верно?).