Письма президентам
Шрифт:
За это время даже выпить на троих нельзя. За это время трудно даже поровну разлить пол-литра на троих (попробуйте, если не верите). Собачки, г-н президент, дольше обнюхиваются, чем эти судьи совещались; Кони [29] подтвердит.
А больше никто не подтвердит. Нас с Корыстовым никто не спросит, а протокол не ведется.
Не знаю, есть ли в мире еще хоть одна страна, где не ведут протокол судебного заседания кассационной коллегии.
…Пройдет еще полтора-два месяца, и мы получим мотивированный письменный отказ (несколько страниц, которые нельзя
29
Собачка Путина, а не знаменитый русский адвокат конца XIX в.
О проигрыше в суде первой инстанции в письме президенту «Должок за вами».
Тогда вам, наверно, было некогда. Оставалось две недели до выборов, суета, дележка будущих полномочий… Ну а теперь? Слабо?
Вам действительно достаточно позвонить. Не важно кому – в Думу, в Совет Федерации, в Конституционный суд. Вам даже не надо думать, не надо набирать номер. Надо просто снять трубку и сказать одно слово: «Сделать!»
И будет сделано.
Может, вас, г-н президент, смущает призыв воспользоваться телефонным правом, да еще именно в тот момент, когда вы пытаетесь построить законность?
В своих выступлениях вы говорите: «Право должно стоять на фундаменте моральных императивов, базироваться на внутренних убеждениях и принципах нравственности… Нужен кропотливый, последовательный труд по совершенствованию правовой системы… Для преодоления мешающего стране гармонично развиваться правового нигилизма требуется долгая и серьезная работа…»
Какие красивые слова! Вы хотите изменить систему, но она состоит из людей. «Долгая работа» – это сколько? Как Моисей – сорок лет? У вас они, может быть, есть, но у пенсионеров их нет. Пока вы перевоспитываете судей, все ограбленные умрут и с небес посмотрят на ваши благие порывы.
Язык твой – враг твой
3 июля 2008
Г-н президент, мы вас совсем (или почти совсем) не знаем. Лицо, фигура, конечно, знакомы; телевизор старается каждый день. А что у вас внутри – в мыслях?
Не верите в чтение мыслей? Но их можно узнать, если послушать, что человек говорит.
Например, вчера вы опять сказали о коррупции. Ну и?
Человек – это речь. Во всем остальном мы сравниваем человека с другими животными: жрет, как свинья; топает, как слон; шипит, как змея… Но если в сказке какой-то зверь (осел) обретает речь, то ведь не пишут, что он заговорил по-русски (или по-немецки), а пишут «заговорил человеческим голосом». Валаамова ослица, например, заговорила на древнееврейском (иначе Валаам не понял бы, что она его предостерегает от роковой ошибки).
Речь так важна, так выдает, что многие умные люди предпочитают отмалчиваться. Иногда одного слова достаточно, чтобы понять, с кем имеешь дело. (Даже если сам говорящий не оченьто хочет, чтобы это поняли.)
Но ваша должность обязывает говорить. Вот три ваших высказывания, которые запомнились.
1. «Утро начинаю с просмотра сайтов наших государственных телеканалов».
2. «Когда начинают увлекаться поиском национальной идеи, то, как правило, перестают
3. «Мы работаем в плотном тандеме».
Г-н президент, тандем видали? Четыре педали, два седла, а руль один. И тот, кто сидит сзади, утыкается переднему куда-то в поясницу и ничего не видит, кроме нее. Речь, конечно, не о прогулочном тандеме, а о гоночном, поскольку вы (в тандеме), конечно, не прогуливаетесь, а изо всех сил стараетесь догнать мировую цивилизацию.
Тандем – красивое иностранное слово, но по сути это просто удлиненный неповоротливый велосипед – не самый лучший образ для России XXI века.
Вернемся к вашей утренней зарядке. В интервью иностранным журналистам вы сказали: «Утро начинаю с просмотра сайтов наших государственных телеканалов».
Ужасное признание, типа «она утонула» (которое многое сказало миру, но не о том, что случилось с подлодкой, а о том, что из себя представляет отвечающий).
Начальнику РФ начинать утро с сайтов своего ТВ все равно что начальнику СССР – с «Правды». Товарищ Сталин с вечера хорошо знал, что будет утром в свежей «Правде», и если брал ее в руки, то не в поисках новостей, а скорее как художник, оценивающий свою картину; точнее – как повар, нюхающий вчерашний фарш.
Вы про эту свою утреннюю подзарядку сказали для красоты? Или – чтобы отличиться от передней части тандема? Та, конечно, ищет (как все властители) новости не в телевизоре, а в донесениях шпионов, в сводках спецслужб.
Или вы сказали правду? Но что содержат ТВ-новости? – ваш собственный вчерашний визит куда-то к кому-то… Это все равно что с утра искать новости в семейном фотоальбоме – такое и с похмелья не взбредет в голову.
Хотели сказать приятное своим телеканалам, их начальникам? Но ведь они уже награждены орденами и медалями за правильное участие в ваших выборах. А признание, будто вы извлекаете новости из их продукта, не может их обрадовать, ибо они-то знают истинную цену этому фаршу. Вы же их только смутили.
В телевизоре вообще нет новостей. То, что в нем показывают, гораздо раньше и быстрее можно узнать по радио или в интернете. Если разбился самолет и вам кажется, будто об этом надо знать, то важно лишь: чей, где, сколько жертв. На это надо десять секунд. А по телевизору будут несколько минут показывать дымящиеся обломки, кровавые ошметки, говорящие головы, которые глубокомысленно сообщают, что истинные причины можно будет узнать лишь после того как будут найдены черные ящики, а эксперты их исследуют. И это новости? Фразу про поиск черных ящиков весь мир выучил наизусть. Но телевизор повторяет ее снова и снова, потому что же надо что-то говорить за кадром, пока на экране ошметки и обломки. (С появлением бегущей строки телевизор уже не скрывает, что он на самом деле «детская книжка»: много цветных картинок и маленький текст – для дошкольного возраста.)
Где искать новости – серьезный вопрос.
Новую позу легче найти в старой 2200-летней Камасутре, чем у новой 18-летней секретарши, а? Разве ваши секретари могут дать вам совет, равный по мудрости Пушкину, Цезарю, Наполеону? (Секретари думают, что это ресторан, салат и пирожное.)
Но даже если у вас в руках великая книга, ей нужен вдумчивый читатель. Скользить глазами по строчкам – это скользить мимо. «И что ж? Глаза его читали, но мысли были далеко» – это сказано об Онегине, чье отвлекающее «далеко» было гораздо меньше вашего: ни австрийского футбольного поля, ни спорного арктического шельфа, ни заколдованного места, обозначаемого чаще всего как Ново-Огарево.