Письма президентам
Шрифт:
Говорят, что немецкие мерзавцы, идя на Ленинград, посылают впереди своих войск стариков, старух, женщин и детей, делегатов от занятых ими районов с просьбой к большевикам сдать ЛЕНИНГРАД и установить мир. Говорят, что среди ленинградских большевиков нашлись люди, которые не считают возможным применить оружие к такого рода делегатам. Я считаю, что если такие люди имеются среди большевиков, то их надо уничтожать в первую очередь, ибо они опаснее немецких фашистов. Мой совет: не сентиментальничать, а бить врага и его пособников, вольных или невольных, по зубам. Война неумолима, и она приносит поражение в первую очередь тем, кто проявил слабость и допустил колебания.
21.9.41 г. И.СТАЛИН
Это секретная директива И.В.Сталина от 21 сентября 1941 года. Орфография оригинала.
«Никакой пощады делегатам» – вроде бы правильно. Но как вспомнишь, что эти делегаты – старики, старухи, женщины и дети…
Г-н президент, можно, как вы понимаете, спорить: был ли прав Сталин, отдавая такой приказ. Но жестокость его бесспорна.
Кто оправдывает такие вещи (мол, «на войне как на войне»), не знает, как ответить на простые вопросы:
Как случилось, что после всех обещаний «бить врага малой кровью на его территории», всего через три месяца после начала войны Ленинград уже в блокаде? Как случилось, что гениальный стратег потерял за первые месяцы три миллиона пленными – вдвое, втрое больше, чем «бездарные царские генералы» за все четыре года Первой мировой войны с теми же немцами?
Стандартный ответ: внезапное нападение, мы были не готовы. Но почему не готовы? Ведь агрессивность гитлеровского режима была очевидна, неизбежность войны была очевидна.
Теперь предлагается новый ответ. В одной из центральных газет доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН Ю.Жуков утверждает:
– Не было никакой ошибки Сталина в определении сроков нападения! Не нужно забывать, что немцы к началу войны имели двухлетний боевой опыт – во Франции, в Норвегии. Мы же этого опыта не имели.
Что такое фальсификация, г-н президент? Одно дело – спорить о правильности тех или иных действий (например, сдавать Москву или нет? прав был Кутузов или нет?). Другое – отрицать реальные факты. Советский Союз в 1930-е годы воевал с Японией на Халхин-Голе и на озере Хасан. Воевал негласно в Испании в 1936-м, открыто – с Финляндией в 1940-м. А еще раньше с английскими интервентами в Мурманске, с немцами на Украине, с Польшей… Да и Гражданская война была войной с белой армией – кадровыми офицерами. Говорить, что у нас к 1941 году не было боевого опыта – значит отрицать факты. Может, это и есть фальсификация?
История очень важна, г-н президент. И настоящая, и сфальсифицированная. Когда недавно по телевизору выбирали «Имя России», официальным победителем сделали Александра Невского, подкрутили счетчик. На самом деле победил Сталин с большим отрывом. Поэтому людям хочется, чтобы он был добрый и мудрый. И для хорошего самочувствия этим людям нужна сфальсифицированная история, где Сталин целует девочку. (Ее потом заменили на всех плакатах, потому что та, которую он поцеловал в натуре, оказалась дочкой врагов народа. Сфальсифицировали историю.)
А тот приказ о беспощадном уничтожении советских стариков, женщин и детей, которые невольно, и по вине руководства
От Льва Толстого
11 июня 2009
Г-н президент, один человек (не будем пока называть имя) по капризу старого, почти безумного господина стал вдруг самым богатым в России и решил делать добро. Молодец.
Вы только что слетали на юг. А на юге у нас Северный Кавказ (одна эта географическая ирония должна настораживать). А зачем вы летали в Дагестан? Чего вы хотели? Конечно, вы хотели добра (все знают, что вы хотите только добра). Но ваши подчиненные делают добро ужасно медленно; дело порой доходит до полной остановки, даже порой до откатов (от прежде достигнутых позиций). И вот, чтобы ускорить, наладить, направить на верный путь, вы отправились туда. И вал добра с вами накатился, но тут же откатился. Все вроде было хорошо, но только вы позавчера поднимаетесь на трап самолета, а в Махачкале убийство, стрельба; вы вчера просыпаетесь в Москве, а в Ингушетии убили судью, остались сироты… Значит, кого-то ваши визиты умиротворяют, умиляют, а кто-то звереет.
Грустно. Но, поверьте, вы не виноваты. Скорее это пресса виновата. Если бы вы слетали на Северный Кавказ в XIX веке, то почти наверняка никто не узнал бы о тщете ваших усилий (телефонов не было, радио не было, интернета не было). А было вот как.
«Приехав на юг, тот человек (внезапно ставший самым богатым в России. – А. М. здесь и далее) вызвал всех управляющих и объяснил им свои намерения и желания.
Он сказал им, что немедленно будут приняты меры для совершенного освобождения крестьян от крепостной зависимости, что женщины с детьми не должны посылаться на работы, что крестьянам должна быть оказываема помощь, что наказания должны быть употребляемы увещательные, а не телесные, что в каждом имении должны быть учреждены больницы, приюты и школы.
(Теперь это называется «нацпроекты»: социальное обеспечение, здравоохранение, образование, ну и чтобы менты не пытали, а только делали устные внушения.)
Некоторые управляющие (тут были и полуграмотные) слушали испуганно, предполагая, что молодой хозяин недоволен их управлением и утайкой денег; другие, после первого страха, находили забавным шепелявенье и новые, неслыханные ими слова; третьи находили просто удовольствие послушать, как говорит барин; четвертые, самые умные, в том числе и главноуправляющий, поняли из этой речи, каким образом надо обходиться с барином для достижения своих целей. (Это, г-н президент, были, как вы понимаете, коррупционеры.)
Главноуправляющий выразил большое сочувствие планам Пьера; но заметил, что кроме этих преобразований необходимо было вообще заняться делами, которые были в дурном состоянии.
Каждый год главноуправляющий писал то о пожарах, то о неурожаях, то о необходимости перестроек фабрик и заводов. И так, первое дело, представившееся Пьеру, было то, к которому он менее всего имел способности и склонности, – занятие делами.
Пьер (так в романе Толстого зовут наивного благодетеля) с главноуправляющим каждый день занимался. Но он чувствовал, что занятия его ни на шаг не подвигали дела.