Письма с фабрики
Шрифт:
Многих молодых ткачих, ленточниц и банкаброшниц нельзя узнать. Так преобразились они в своих праздничных нарядах.
В одном из залов собрались старые работницы. Они предпочитают хороводы с песнями.
Зоя Карамова подошла ко мне и пригласила танцевать. Она считала себя хозяйкой этого большого бала, а меня-гостем. Но, право же, она кое в чем ошибалась! Я чувствовал себя на этом шумном новогоднем вечере не гостем. Мне казалось, что я веселюсь у себя дома, в кругу близких и родных.
Юность, как ты изменилась за эти четверть века! Как ты окрепла, возмужала! Как я рад, что ты стала жить лучше,
Село Ундол
1947-1948
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
Еще десять лет спустя.
– Новый ткацкий корпус.
– Новое на фабрике. Материальный уровень жизни лакинцев.
– Разнообразие вкусов.
Еще десятилетие прошло-и я снова на Лакинке. Из Москвы в Лакинский поселок теперь ездят не только паровым поездом, но и автобусом, и маршрутными такси, а к Седьмому ноября в Лакинку пойдут электропоезда. Новая железнодорожная платформа строится недалеко от фабрики, она так и будет называться "Лакинская", от нее в рабочий поселок прокладывают шоссе. Лакинцам уже не придется шагать от станции Ундол около трех километров.
Помнится, перед войной лакинцы собрались в поселковом Совете, чтобы помечтать вслух, как они себе представляют свою фабрику и свой рабочий поселок в конце пятилетки. Гордынский сказал: "Шоссе Москва-Горький я бы превратил в аллею, дома, которые выходят на шоссе, надо защитить от пыли... поселок соединить с Владимиром автобусным сообщением". И вот уже из Лакинского поселка автобус ходит не только в областной центр Владимир, но и в районный центр-Собинку; шоссе превращено в аллею. В мае зашумят листвой лакинские бульвары. Они не только по обеим сторонам шоссе, но и возле Дома культуры, и вдоль новцх улиц, и хотя еще только конец апреля и все голо, но уже можно себе представить, как все зазеленеет через несколько дней.
В палисадниках, которые теперь устроены возле каждого дома, разгребают прошлогоднюю листву, возделывают клумбы, подрезают кусты сирени и черемухи, мастерят садовые скамейки.
Лакинка не только озеленилась, она благоустраивается. Новые многоэтажные дома с балконами, с центральным отоплением, которого здесь не было десять лет назад, выстроились и строятся на взгорье. Прокладываются канализация и водопровод. Особый размах жилищное строительство приняло после постановления ЦК КПСС и Совета Министров 1958 года.
"Обстроились. Теперь надо наводить красоту!" - эти слова лакинцев, приведенные мной в последнем письме 1948 года, тоже претворяются в жизнь.
В том году все украшение Лакинки составляли две гипсовые чаши на стадионе, а теперь в сквере возле Дома культуры установлены скульптуры-пионерки .с голубем, молодой матери с ребенком, молодого человека с хартией мира. По качеству материала и его обработке эти изваяния отличаются от тех грубых чаш, хотя и они еще не являются совершенством. Но они выражают то, о чем думают теперь лакинцы.
Я припоминаю плакаты 1923 года. Их называли далекими от жизни, потому что в жизни еще не было того, что было на плакатах. Там были нарисованы краснощекие молодые женщины, которые вели за руку розовощеких, чисто одетых детей по улице новых домов с надписями: "Школа", "Детский сад", "Ясли". "Этого еще нет, но это все будет!" -
Главная жизненная тенденция современности, главное стремление народа нашего-желание жить в мире с другими народами.
И это главный мотив новых плакатов, новых скульптур. Но лакинцы уже поговаривают о том, что пора украсить Лакинку скульптурами более совершенными по форме, отражающими современную жизнь более полно и многосторонне.
В сквере напротив фабричных ворот воздвигнут памятник Лакину. Памятник по стилю и по духу напоминает зодчество первых лет революции, но материал опять-таки не гипс с известкой, а гранит. На пьедестале скульптурный барельеф с изображением рабочего-большевика, погибшего в 1905 году. Памятник хорошо виден из окон прядильной фабрики, выстроенной в 1927 году. А рядом уже шумит та самая новая ткацкая, о которой лакинцы мечтали до войны.
Но вот что огорчает лакинцев. Архитектура новой ткацкой фабрики уступает прядильной, построенной тридцать лет назад. Прядильная была первенцем нашего социалистического строительства.
Это-поэтическое произведение двадцатых годов. Архитектор Рерберг, тот, чье имя высечено на здании Московского центрального телеграфа, в своем проекте выразил мысли и чувства рабочих, которые хотели, чтобы первая новая советская фабрика стала прообразом зданий социалистической индустрии, выглядела как рабочий дворец и крепость социализма. Такого поэтического замысла нет в новом корпусе 1957 года. Об эстетической стороне нового здания в архитектурной мастерской, видимо, не думали.
Думали только о том, чтобы построить рационально, дешево. Само по себе это намерение можно только одобрить, ибо оно возникло как протест против безвкусной роскоши, аляповатого смешения стилей в архитектуре сороковых годов. Строить экономно, просто, рационально-лозунг нашего времени. Но это вовсе не значит строить некрасиво, бездушно, бездарно.
Известно, что крайности сходятся. Колонны и завитушки - обратная сторона плоской серятины. Строгость и легкость линийэто не роскошь. В архитектуре двадцатых годов была мысль, была поэзия. Конечно, я имею в виду лучшие произведения архитектуры двадцатых годов, а не рабское подражание модному тогда на Западе конструктивизму. Так же как "Броненосец "Потемкин"
и "Чапаев" в кино, архитектурные произведения Рерберга были ярким выражением духа времени. Когда была выстроена здесь эта первая советская прядильная фабрика, Председатель Высшего Совета Народного Хозяйства Валериан Куйбышев на открытии ее сказал, что она-символ того, как будет выглядеть вся наша промышленность, когда рабочий класс ее перестроит. Между тем задачу архитектурного искусства фабричных зданий некоторые архитекторы в наши дни, видимо, поняли так, что если не надо безвкусного украшательства, то и искусства не надо. Фабрика 1957 года похожа на гараж. Сначала я даже не понял, что это и есть то, о чем мечтали лакинцы. Очень неказист внешний вид нового ткацкого корпуса. Не спасают его ни розовая краска, ни стеклянная крыша.