Письма с войны
Шрифт:
Реджина не успела больше ни о чем подумать, почувствовав, что Эмма тянет её вниз.
– Тс-с-с, - прошептала блондинка, уложив Реджину к себе на плечо.
– Притворись спящей, - так же тихо пробормотала она.
Реджина услышала в коридоре негромкие торопливые шажки Генри и поняла намерения блондинки. Не раздумывая, она закрыла глаза, успев только понять, когда Генри распахнул двери, что она сейчас лежит, уткнувшись Эмме в шею, как в тех самых дурацких романтических комедиях. Реджина честно попыталась расстроиться этому
Они успели выровнять дыхание как раз в тот момент, когда Генри замер на пороге комнаты, заметив, что они спят. Реджина услышала, как он тихонечко закрыл дверь, шикнув на неё, когда петли вздумали заскрипеть. Она представила, как сын крадётся на цыпочках к кровати и, стараясь не шуметь, взбирается на неё.
– Уф-ф, - Генри повалился на одеяло, а Реджина едва сдержала смешок.
Ребенок с трудом втиснулся между ними, попутно стукнув маму макушкой по подбородку и, чуть повозившись, довольно вздохнул и замер.
Реджина приоткрыла один глаз и увидела, что Генри лежит с закрытыми глазами.
Почувствовав на себе взгляд, она повернулась к хитро улыбающейся Эмме. Безмолвно посовещавшись, они начали дружно щекотать Генри.
Малыш взвизгнул и начал брыкаться, сбивая одеяло к ногам. Он уткнулся подбородком в грудь, сжимаясь в комок, но Реджина добралась до его подмышек, а Эмма тем временем щекотала живот. Его смех наполнил комнату в то яркое воскресное утро, и несколько секунд Реджина была абсолютно счастлива, что её сын заливается смехом на кровати, где лежат они с Эммой. Чувство прошло, когда Генри увернулся от матери, спасаясь от щекотки, но так он оказался ближе к Эмме, которая, закинув на него ногу, чтоб не дать ему убежать, защекотала его еще сильнее, целуя в щёчки и громко фыркая.
– Стой!
– выдохнул он, переворачиваясь на живот и уползая. Натянув одеяло на себя, он сотрясающимся от смеха комком перекатился к изножью кровати.
– Не достанете!
– Что, правда?
– Эмма и Реджина сели на кровати. С хитрющей ухмылкой Эмма сдернула одеяло, а Реджина тут же ухватила сына поперек живота. Это было легко, малыш сидел, уткнувшись лбом в коленки, прикрыв руками голову.
Он радостно вскрикнул, когда Реджина прижала его к себе и села на кровати, усадив его к себе на колени.
– Ты такая смешная, мамочка, - хихикая, Генри пытался увернуться от щекочущих пальцев.
– Ты такой смешной, Генри, - передразнила она, целуя сына в щеку, чтоб успокоить.
– И где это ты был утром?
– Я спал в моей комнате, потому что мамочка с Эммой были слишком теплые.
– Но ты пропустил утренние обнимашки, - обиженно сказала Эмма, сидевшая рядом с Реджиной, опираясь на спинку кровати.
– Ты обнимала мамочку?
Этот вопрос заставил Эмму слегка покраснеть,
– Да, без всяких Генри. Генри к нам нельзя.
То, что Реджина сделала после этого, было для неё очень смелым шагом. Внезапно она прижалась к Эмме. Всего месяц назад такое беззаботное поведение было для брюнетки немыслимо, но в последнее время она замечала, что ей становится все легче отпустить себя. Так что сейчас она дразнила сына, забираясь под руку Эммы. Блондинка быстро включилась в игру и, почти автоматически обняв Реджину за плечи, прижала к себе. С озорной улыбкой она повернулась к мальчику и пропела:
– Да, Генри к нам нельзя.
Несмотря на то, что его исключили из утренних обнимашек, Генри, смеялся и хлопал в ладоши в ответ на их дразнилку. В конце концов, он решил, что так дело не пойдет, и вскочил, скрестив руки на груди.
– Генри можно!
– настойчиво сказал он. Он убрал руки Эммы и вместо этого крохотными ручками обнял маму сам.
– Видишь, Генри можно!
Реджина посмотрела на него, потом на Эмму и, кивнув на сына, спросила:
– Может, сделаем исключение?
Эмма задумчиво поджала губы:
– Ну, не знаю. А Генри - хороший обниматель?
– Мамочка говорит, что я лучшайший, - Генри протянул Эмме руку, чтоб обнять её, хотя это объятие едва доставало ей до середины спины.
Эмма слегка прижала его к себе:
– Да, приятель, ты точно лучшайший.
– Значит, Генри к нам можно, - заключила Реджина.
Генри отпустил их и, вскочив на ноги, начал радостно подпрыгивать. Иногда он приземлялся на чью-то ногу или бедро, скрытые одеялом, и падал, в эти моменты, женщины просто сжимали зубы, но обе они, и Реджина, и Эмма, были готовы его поймать.
Когда будильник на тумбочке зазвенел, Реджина покачала головой, глядя на сына, и выбралась из кровати. Она подхватила Генри во время очередного прыжка и, покружив, поставила на пол, где он немедленно упал, разыгрывая головокружение. Реджина обернулась на звук расправляемой простыни и увидела, что Эмма тоже встала и уже встряхивает одеяло, чтоб заправить кровать.
– Займись ребёнком, а я займусь этим, - Эмма расправила покрывало и теперь заправляла концы под матрас, добиваясь идеально ровной линии.
Реджина надела халат и, завязав пояс, протянула руку всё еще лежащему на полу Генри.
– Давай опять поспим вместе, мамочка?
– Генри встал, ухватившись за протянутую руку.
– Но без всяких Генри, - поддразнила Эмма.
Тот в ответ обнял Реджину за ногу и показал Эмме язык. Брюнетка поглядела на Эмму, закатив глаза, и, подхватив ребенка на руки, вышла из комнаты.