Письма с войны
Шрифт:
– Какую ярмарку?
– С фейерверками, – если б Генри был старше, он бы добавил «балда», удивляясь, как можно спрашивать такие очевидные вещи, Эмма была в этом уверена.
– Ярмарка с фейерверками? – переспросила девушка. – Она пройдет четвертого июля?
– Не знаю, – Генри пожал плечами, – но там будут попкорн, и игры, и… и лошадки, и качели, и попкорн, и сладкая вата, и игры, и… и…
– И фейерверки? – догадалась Эмма, стараясь не засмеяться.
–
- Я умею читать мысли, – доверительно прошептала Эмма.
– Не-е-е-ет, – возразил малыш. – О чем я думаю?
– Хммм, – Эмма задумчиво помолчала. – О попкорне и играх?
Генри удивлённо ахнул:
– Как ты угадала?!
– Ладно. Моя очередь, – голос Реджины приближался, видимо, она вернулась в гостиную и теперь шла к телефону.
– Нет, мамочка, моя очередь, – ответил мальчик, и, судя по шороху, Эмма предположила, что он прижал трубку к груди.
Реджина, должно быть, наградила сына одним из своих фирменных тяжелых взглядов, хотя, справедливости ради, надо сказать, что он медленно, но верно, вырабатывал к ним иммунитет. Раздался очередной шорох и обиженное:
– Ла-а-адно, мамочка, – и трубка оказалась у старшей Миллс.
– Пацан упрямый, – насмешливо сказала Эмма. – Не знаешь, в кого бы это?
– И ему ведь всего три, – сухо добавила Реджина.
– Это еще ничего. Будет веселее, когда он пойдет в школу и начнёт огрызаться.
– К вашему сведенью, я воспитываю вежливого молодого джентльмена, – строго сказала брюнетка.
– Мамочка! – крик был такой громкий, будто Генри находился в гостиной. – Я какать хочу!
– Да, просто образчик вежливого молодого джентльмена, – фыркнула Эмма.
Реджина раздраженно хмыкнула, и блондинка ясно представила, как она закатывает глаза, повернувшись к Генри:
– Так иди, родной. Ты же большой мальчик. Позовешь меня потом.
– Ладно.
Внезапно Эмма вспомнила один случай из раннего детства Генри, о котором женщина писала ей, и засмеялась:
– Эй, а помнишь, как он пытался сам сходить в туалет, и в итоге свалился в унитаз?
Реджина фыркнула, безуспешно пытаясь сдержать смех. Когда это случилось, она, конечно, пришла в ужас, но теперь, когда Эмма напомнила ей об этом, она поняла, до чего это было смешно.
– Да, он целый месяц потом боялся подходить к унитазу.
– Боже, какая жалость, что ты не сфотографировала его!
– Знаешь, я конечно не против того, чтоб время от времени ставить сына в неловкое положение, но это было бы слишком жестоко даже для меня, – усмехнулась Реджина.
–
– Мисс Белл приходила. Она на днях пекла детям печенье, от которого Генри пришел в полный восторг, так что я попросила у неё рецепт.
– Погоди-ка. Вы, что, так близко сошлись с Тиной, что она может просто так заскочить к тебе домой и что-нибудь принести?
– Ты так говоришь, будто я какая-то отшельница.
– И ты готовишь по чужому рецепту! Боже, меня всего два месяца не было дома, а ты уже нашла мне замену! – продолжала шутливо удивляться Эмма.
– Ну, я здоровая женщина, у меня есть определенные потребности, – поддела Реджина.
После этой фразы паника моментально накрыла блондинку, и от подступившей к горлу желчи стало трудно дышать. Ведь это правда, Реджина в Сторибруке, а Эмма в Беннинге. Она не раз слышала о парах, которые распадались из-за того, что один из партнеров служил в армии. Расстояние часто убивало отношения. С глаз долой – из сердца вон, так ведь говорят? А Реджина… ей ведь стоит только пальцем поманить, и кто угодно будет у её ног. От этих мыслей ком, сдавивший горло девушки, становился все плотнее. Почувствовав неладное, Миллс быстро добавила, разряжая повисшее между ними напряженное молчание:
– Не переживай, дорогая, рецепт моего фирменного турновера знаешь только ты.
Эмма фыркнула, страх немного отступил:
– А я уж думала, ты даёшь этот рецепт всем симпатичным блондинкам.
– Нет, только тебе.
Эмма отвернулась к окну, чтоб скрыть заливший щеки румянец. От этих слов она чувствовала себя так, будто за спиной у неё выросли крылья. Девушка откашлялась, стараясь не слишком показать брюнетке свою радость:
– Так что, вы, девчонки, теперь лучшие подружки навек?
Реджина насмешливо хмыкнула в ответ:
– А что, ты ревнуешь?
– Именно, – и в этом ответе, брошенном в шутливом тоне, было много правды, Эмма даже не собиралась этого отрицать.
– Нет, не совсем. Место лучшего друга я берегу для кое-кого особенного.
– Ага, знаю, это место Генри, да?
– Ну, вот, а теперь ты говоришь так, будто у меня вовсе нет друзей.
– Я всё равно думаю, что ты офигенная.
- И если ты так думаешь, значит, к черту всех остальных, – сарказма в голосе Реджины было достаточно, чтобы фраза не прозвучала слишком приторно. – О, кстати, когда ты последний раз созванивалась с Августом? – внезапно спросила брюнетка.
– С Августом? – переспросила Эмма, озадачено нахмурившись. После возвращения на базу она, конечно, писала ему, и, судя по письмам, у брата всё было в порядке, так что Свон о нём не тревожилась. – А что такое? Что он натворил?