Письма в квартал Капучино (сборник)
Шрифт:
– Нет, у меня не бывает, – зло бросила Мария. – У меня все в порядке.
– Я рад за тебя, – ответил Валерий.
Она подошла к окну и долго смотрела куда-то в глубь двора, всхлипывая. Затем взяла бокал и сделала еще глоток. Валерий достал кастрюлю с борщом, налил в тарелку, поставил в микроволновку, разогрел, осторожно вытащил и, боясь расплескать, аккуратно донес до стола. Затем достал ложку, уселся за стол и принялся есть. Мария отошла от окна и тихо произнесла, не глядя на мужа:
– Надо что-то делать.
– Сядь, – коротко произнес Валерий.
Она присела за стол и налила себе еще вина. Валерий зачерпнул ложкой борщ, подул и отправил в рот.
– Давай
Мария молчала. Голова кружилась от выпитого, и после переживаний ее охватила какая-то странная слабость, неведомая ранее.
– Ты сказал: заведем ребенка? – словно сквозь сон переспросила она.
Валерий встал, поставил пустую тарелку в раковину, брызнул в нее моющим средством и залил водой.
– Да, – повторил он, вытирая губы полотенцем, – давай заведем ребенка.
Когда Иннокентию исполнилось семь лет, они взяли ипотеку. Новоселье совпало с днем рождения, и его отмечали в голых стенах. Посреди мешков с цементом, инструментов, банок с красками, прикрытых газетами и полиэтиленовой пленкой, поставили стол. В Новой Москве, куда они переселились, ни Мария с Валерием, ни тем более маленький Кеша не знали никого, а потому к ним приехали только коллега Марии и друг Валерия – те самые, что были когда-то свидетелями на их свадьбе. Они давно уже жили семьей – так понравились друг другу. Сними приехали двое их детей – сын и дочка.
Со дня переезда Мария с Валерием спали на кухне, на надувных матрасах. Ремонт продвигался медленно: денег у них было немного – ипотека сжирала большую часть дохода, поэтому покупать дорогие отделочные материалы и нанимать рабочих не было возможности. Все делали сами. Валерий никогда не занимался ремонтом: приходилось все изучать с нуля, читать в Интернете, по нескольку раз просматривать видеозаписи, где спецы объясняли, как справиться с ремонтом собственными силами.
Валерий больше не задумывался о природе любви и не строил никаких предположений, на чем держится его счастье. Спроси его, счастлив ли он, он не смог бы ответить так сразу: его жизнь стала простой и привычной. В ней не было никаких эмоций, кроме раздражения по утрам, если не удавалось выспаться, или относительного спокойствия, если, напротив, удавалось. На дворе стояло лето, а после него сыну предстояло пойти в первый класс.
Сын рос спокойным и рассудительным, но и тихоней его нельзя было назвать: он любил прогулки и аттракционы, играл с отцом в футбол, вполне уверенно обращаясь с мячом. От грудничковых месяцев, прорезающихся зубов, первых шагов и первых слов, от попыток самостоятельно сходить на горшок остались гигабайты видеозаписей, фотографии, заботливо расставленные в рамочках, да страница в социальной сети, которую Мария и Валерий завели сразу же после рождения Кеши и вели вместе, посвящая друзей в увлекательные подробности взросления.
– Когда-нибудь он вырастет и сменит пароль, а потом и вообще удалит меня из списка друзей, – шутил Валерий за столом. – А может, и в черный список внесет. В школе дети стесняются своих родителей, а потом всю жизнь жалеют, – сказал он и помрачнел.
Бог подарил им ребенка, но унес жизни родителей: один за другим ушли сначала отец с матерью Валерия, затем и отец Марии. Мария стала чаще общаться с мамой, ездила в Саратов, чего никогда не делала раньше, при жизни отца. «А мне без него здесь делать нечего, – говорила пожилая женщина. – Помыкаюсь немного и – к нему». Мать указывала пальцем в небо, а Марии становилось страшно: она представляла, что умрет Валерий – тсс, конечно! Но вдруг! Все мы смертны, и что тогда? Не то чтобы она не сможет выжить. Та же работа,
– Ведь молодые же, почему так, – недоумевал Валерий, переживая смерть родителей. Он любил их и всегда хотел, чтобы у них все было хорошо. Теперь он сам был родителем и надеялся, что состоится как отец.
В последний год Валерию стало казаться, что у него все получается. Они с Марией пережили тяжелые времена, но сумели выстоять: в этом им помог ребенок. Правда, когда Кеша только родился, Валерий не знал, как себя вести с ним, терялся.
Он часто злился, просыпаясь от крика, и вялая ругань – дай поспать! – составляла все их общение с женой в первый год после рождения сына. Но чем старше становился Иннокентий, тем интереснее он был Валерию, тем больше его сердце к нему тянулось. Однажды он поймал себя на мысли, что спешит домой к сыну, а совсем не к его маме. Мария относилась к этому терпеливо: знала, что беспомощный младенчик – мамин, а чем старше становится – тем больше тянется к отцу, становится папиным. Кто-то в родном городе объяснил ей эту мудрость, и она запомнила.
Она любила сына и мужа. В день новоселья ее переполняла радость, она светилась улыбкой.
– Дорогие мои, – произнесла она тост. – Любимые вы мои! Просто слов нет, чтобы сказать, как я люблю вас. И это маленькое солнце, – она обняла и расцеловала Кешу, – и это большое вредное солнце, – переключилась она на мужа, послав ему воздушный поцелуй. – Я хочу выпить за вас!
Валерий снимал торжество на камеру.
– Вот, здесь у нас идет ремонт, – комментировал он. – Ремонт у нас идет полным ходом. Балкон, вон, у нас есть. Это мы только въехали. Празднуем новоселье и Кешкин день рожденья. – Он перевел камеру на себя, улыбнулся и помахал свободной рукой, затем направил ее на ребенка – А это Кешка. Кешка, скажи что-нибудь?
– Не хочу, – заупрямился Кеша.
– Кеша! – Мама изобразила строгость. – Папа просит. Мы снимаем кино про наш новый дом. И про нашу семью. Будем смотреть его потом много-много раз. Кешка повзрослеет и будет смотреть на себя маленького.
– Зачем? – удивился Кеша.
– Ну как? – растерялась мама – Кеша же любит кино?
– Любит, – утвердительно кивнул мальчик.
– Ну так что? Кеша скажет что-нибудь папе? – улыбнулась Мария.
– Скажу.
– Ну так что Кеша скажет папе?
– Папа!
– Папа, – улыбнулась Мария теперь уже Валерию.
– Ты у меня самый лучший! – выпалил ребенок. – На! – Он вытащил из нагрудного кармана рубашки конфету в красивом фантике и протянул Валерию.
Теперь уже заулыбались все.
Счастливый отец взял конфету из рук ребенка.
– Самое дорогое тебе отдает, – сказала Мария.
Валерий поснимал еще немного детей – как они возятся с подаренными игрушками.
Застолье продолжалось еще долго.
Проводив гостей до конечной остановки автобуса, они пили вино и смотрели в ночное небо из окна своей новой квартиры. Утомленный Кеша спал на большом надувном матрасе в центре комнаты – там, где стоял стол. Сами они ушли на кухню. Из осветительных приборов была только маленькая настольная лампа, дававшая холодный «офисный» свет, но им казалось, что и он греет, что этот свет – часть их бездонного счастья, бесконечного, которое будет всегда, пока жив человек на Земле.