Письма в Небеса
Шрифт:
Мальчик Андрей из города Дамаска молчал семь лет, с самого своего рождения. Родители считали его неизлечимо немым. Когда Андрею исполнилось семь лет, его впервые повели к Причастию: так было принято у православных жителей Дамаска в VII веке, — а дело происходило именно в те годы.
И вот когда Андрей впервые ощутил вкус Тела и Крови Господней, уста его открылись, и он начал говорить так, словно никогда и не был немым.
И конечно, после такого чуда родители поняли, что их ребёнок не для мира рождён, и со временем благословили его на монашеский подвиг. Но путь иноческий у каждого свой. Андрей не жил в пустыни, не носил вериг, не скрывался от людей: он в юные годы был поставлен нотарием, то есть секретарём, Иерусалимской патриархии — ибо и
Когда в Константинополе происходили заседания Шестого Вселенского собора, святой Андрей, состоявший тогда в архидиаконском сане, вместе с двумя старцами-монахами был послан в византийскую столицу от лица своего патриарха. Там молодого, но уже премудрого монаха заметили и оставили в Царьграде.
Двадцать лет Андрей жил в великой столице, заведовал домом сирот и носил сан диакона и за эти годы так прославился у цареградцев, что в конце концов его из диакона сделали сразу архиепископом и вверили ему Критскую епархию.
Много можно сказать о его епископском служении, о том, как он строил для жителей Крита храмы, детские дома и дома престарелых (говоря современным языком), как сражался с еретиками-иконоборцами… Труды его были обширны и славны, но мы помним архиепископа Андрея в первую очередь как автора Великого Покаянного канона, читаемого «во дни печальные Великого поста».
Недаром в жизни святителя Андрея были семь лет полного молчания. За эти годы речь его созрела дивным райским плодом. Лучший пример тому — его Великий канон.
По большей части мы не знаем, кто сочинил тот или иной церковный богослужебный текст, но о Великом каноне особо говорится, что это — творение свт. Андрея Критского. Почему?
Потому что Великий канон — авторское произведение, очень личное, очень сокровенное: беседа человека с собственной душою и только с ней; не с паствой, не братией, — только с самим собой.
В одиночестве, в тесной келье, в темноте, озаряемой одной лишь свечой, человек раскрыл Священное Писание и читает его так, словно оно написано только для него одного.
…Вот чего нам так не хватает, когда мы берёмся за Библию! Мы всё норовим увидеть в ней учебник: то ли Закон Божий, то ли Священную историю, — что-то такое, что нужно выучить, зазубрить, потом повторить для некой экзаменационной комиссии — и благополучно забыть. И вот читаем, делая над собой неимоверные усилия, путаемся в экзотических именах, забываем то, что было на предыдущей странице, чешем затылок, потеем — и всё пытаемся понять: зачем нам нужно знать эту путаную историю древнего народа, которая так славно началась и так позорно закончилась? Почему нам ставят в пример откровенных грешников, да ещё каких! Чего стоит одна только история Лота, сделавшегося мужем собственных двух дочерей! Мы хоть и многогрешны, а такое нам и не снилось!..
И мы рассуждаем, судим, осуждаем — и выносим приговоры то одному из героев Писания, то другому.
И честно говоря, трудно нам читать Библию как-то иначе. Духовный опыт не тот. Душа слабовата.
И если бы не Церковь с её песнопениями, среди которых особое место принадлежит Великому канону, мы никогда своим умом не дошли бы до понимания священной книги.
И вот Андрей Критский учит нас: забудьте об историческом процессе и месте в нём еврейского народа, забудьте о законах литературы, о правилах изящной словесности, забудьте о том, что вы — вне Библии. Нет! Библия — это послание Божие вам и только вам. Если на её страницах кто-то грешит — взгляните, не вы ли это грешите. Если кто-то оступается, страдает, гибнет — подумайте, не грозит ли вам то же. Если кто-то совершает подвиг духовный, скажите честно: способны ли вы повторить его? Не думайте, что Писание говорит для учёных мужей, историков Церкви и премудрых богословов, не придавайте большого значения экзотике: всё, что здесь написано, — написано о вас и для вас. Прочите Библию как историю собственной души.
«Брение Здатель живосоздав, вложил еси мне плоть, и кости, и дыхание, и жизнь» — мне, а не Адаму!
«При
«Ниневитяны, душе, слышала еси кающияся Богу, вретищем и пепелом, сих не подражала еси, но явилася еси злейшая всех, прежде закона и по законе прегрешивших» — слышала ниневитян душа, слышала! Если читала книгу Ионы — значит, слышала, почему же не подражала? Ведь для того и описано покаяние ниневитян, чтобы ты сокрушалась сердцем вместе с ними, чтобы вместе с ними плакала и вместе с ними избавилась от наказания!..
И так далее, и так — весь Канон: кто его читает со вниманием, тот знает, что Священное Писание — это летопись его собственной души.
Невозможно часто читать Великий канон святителя Андрея: труд это неимоверный — не физический, а душевный и умственный, — ведь постоянно приходится вспоминать повествование обоих Заветов, вспоминать не механически, а сердечно, вспоминать — и проникать в суть. Слава Богу, что Церковь даёт нам такую возможность в Великий пост, когда всё помогает душе в этом нелёгком труде, когда сердце само жаждет новых усилий, особого труда, когда земное отступает и приближаются Небеса.
Письмо 10
ТЕБЕ ГОВОРЮ, ВСТАНЬ!
Чтобы понять до конца Евангелие от Марка, нужно представить себе Рим времён Нерона и тех, кто царствовал следом за этим императором. Легко ли было тогдашним римлянам принять Благую Весть? Не евреям из столичной диаспоры, а именно римлянам, жителям большого, благоустроенного, богатого города? Людям, привыкшим к благоденствию, спокойствию и обеспеченности? Ведь надо понимать, что кровавые римские тираны — Калигула, Клавдий и Нерон — резали только тех, кого сейчас называют олигархами и политиканами, — а простых римлян эти репрессии не касались. И более того, простым римлянам нравились проскрипции: имущество казнённых олигархов шло в казну, а значит, из казны перепадало и малым сим. К тому же когда убивают начальников, у подчинённых появляется больше шансов на продвижение. Нет, римляне жили хорошо, и даже очень хорошо, а сытая жизнь не располагает к раздумьям о душе.
И тем не менее в Риме образовалась христианская община, и составляли её, как можно судить, не обиженные, не нищие, не убогие, а именно солидные, достаточные горожане. Кто создал эту общину? Апостол Пётр, в первую очередь, а также его помощники, среди которых особую роль играл молодой иерусалимец по имени Иоанн, по прозвищу Марк. Об апостоле Петре разговор особый, но Иоанн-Марк — кем он был?
Представьте себе юношу из богатой, образованной иерусалим-ской семьи, — юношу, прекрасно говорящего на греческом и на латыни и до такой степени любящего римскую культуру, что и имя своё еврейское он заменил на римское. В Рим приходит апостол Пётр, создаёт христианскую общину среди местных евреев, но Пётр — простой галилейский рыбак, он, кроме родного арамейского, никакого языка не знает и к римлянам не то что с проповедью, но и с обычным житейским вопросом обратиться не может. Следовательно, ему нужен переводчик — кто же? Кто-то из своих, из числа семидесяти избранных, — молодой грамотей Иоанн-Марк. Его мать — благочестивая Мария, помощница апостолов, в доме у которой была устроена Тайная вечеря. Сам Иоанн не понаслышке знает Учителя, и более того: когда Иисуса арестовали, Марк был единственным, кто не испугался. Как и сказано: «Тогда, оставив Его, все бежали. Один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них» (Мк. 14, 50-52).