Письма. Часть 1
Шрифт:
Напиши про Бориса, [514] про здоровье. Я ему писала, но он не отвечает. Совсем ли поправился? Целую тебя и А<ндрюшу>.
М.
Аля твой Зоол<огический> Сад развесила над Муриною кроватью.
Grand Opera. <Июнь 1928>
Да! Идиотская публикация А<ста>фьева (мужа и жены). [515] Такой-то извещает о смерти Валентины Павловны (Валечки) [516] — опять вроде восстановления титула. Добросердечные, но — дураки, а? Впрочем, Бог с ними.
514
Б.
515
Астафьев К. Н. и его жена Ольга Васильевна. Некролог о В. И. Зелинской за их подписью был напечатан в «Последних новостях»
516
Правильно: Иосифовны.
________
Вышла моя книга. Надписала и отложила тебе нумерованный (на хорошей бумаге) экз<емпляр>, [517] — когда получишь? Отзывов еще нет. [518] 17-го мой вечер, билеты («дорогие», т. е. 25 фр<анков>, идут плохо, объелись вечерами. Будет полный зал (входные по 5 фр<анков>) и пустая касса, словами прошлогоднего Мура: «Народу масса, денег мало». Вечер мне нужен для лета: отъезда.
517
Cборник «После России». Сто экземпляров тиража были нумерованы и подписаны автором.
518
Первый отзыв на сборник «После России» появился за подписью М. С<лонима> (1928, 17 июня), вслед были опубликованы рецензии В. Ходасевича, Г. Адамовича и П. П<ильско>го
Жел<езная> дор<ога> дико дорога, все дорого, страшно трудно уехать. Но хочу ради Мура (кашляет 8 мес<яцев> и Сережи). М. б. поедем на Средиземное море, мое любимое, к<оторо>го не видала с Палермо (1912 г. — почти что 1812 г.!).
Мур все растет, недавно остригла — жарко. Но тут же — остатками — корешками — завился. Чудесно говорит. Как-нибудь напишу о нем отдельно. Аля учится у Шухаева, [519] но предоставленная самой себе (Шухаев в студии бывает раз в неделю — 15 мин., ленится. Меня переросла на полголовы, а тяжелее на пуд с лишним.
519
Шухаев В. И. — художник. Основал в Париже совместно с А. Е. Яковлевым художественную школу.
Мы очень плохо живем, куда хуже, чем в прошлом году, и конских котлет (Алина невозбранная услада!) уже нет. Мяса и яйца не едим никогда.
В РЕДАКЦИЮ <«ВЕСТНИКА ТЕАТРА»>
<Февраль 1921>
В ответ на заметку в № 78–79 «В<естника> Т<еатра>» [520] сообщаю, что ни «Гамлета», никакой другой пьесы я не переделываю и переделывать не буду. Все мое отношение к театру РСФСР исчерпывается предложением Мейерхольда перевести пьесу Клоделя «Златоглав», [521] на что я, — с вещью не знакомая, не смогла даже дать утвердительного ответа.
520
В заметке без подписи «Театр РСФСР. (Первый)» сообщалось, что в ближайшем репертуаре театра, среди других постановок — «Гамлет» по Шекспиру и «Златоглав» по Клоделю в переделке Вс. Мейерхольда, Вал. Бебутова и М. Цветаевой
521
Клодель Поль — французский писатель, драматург. Речь идет о его ранней пьесе «Золотая голова» («Tete d’or»).
Марина Цветаева.
Письмо Цветаевой открывает полемическую
ОТ РЕДАКЦИИ
Редакция «Вестника Театра» по поводу письма Марины Цветаевой обратилась за разъяснениями к В. Э. Мейерхольду и В. М. Бебутову. Ввиду того, что В. Э. Мейерхольд в настоящее время находится на излечении в одной из лечебниц под Москвой, ответы их на запрос редакции печатаются нами в несколько необычной форме переписки между ними. Редакция считает, что эта переписка имеет интерес в связи с острым вопросом о переделках.
С своей стороны, редакция никогда не возлагала больших надежд в этом отношении на М. Цветаеву, очевидно, впитавшую общеизвестные традиции, симпатии и уклоны Всероссийского союза писателей.
В ответ на вопрос редакции по поводу письма М. Цветаевой мною послано В. Бебутову следующее письмо:
Дорогой товарищ!
Редактор «Вестника Театра» запрашивает меня и вас, не находим ли мы нужным снабдить какими-нибудь комментариями письмо Марины Цветаевой. Какие комментарии? Я счастлив, что сообщение «В.Т.» о том, что Марина Цветаева принимает участие в работе над «Гамлетом» вместе с нами, оказалось ошибкой хроникера. Читая это сообщение, я думал, что вы привлекли эту поэтессу для совместной с вами обработки тех частей, которые вы взяли на себя. Я готовился предостеречь вас, что не следует иметь дело с Мариной Цветаевой не только в работах над «Гамлетом», но и над «Златоглавом». А почему, не трудно догадаться.
Вы знаете, как отшатнулся я от этой поэтессы после того, как имел несчастье сообщить ей замысел нашего «Григория и Дмитрия». [522] Вы помните, какие вопросы задавала нам Марина Цветаева, выдававшие в ней природу, враждебную всему тому, что освящено идеей Великого Октября.
Вс. Мейерхольд
Мною послан В. Мейерхольду следующий ответ на его письмо ко мне по поводу письма М. Цветаевой:
Дорогой товарищ!
522
Замысел В. Э. Мейерхольда по переделке совместно с В. М. Бебутовым и С. А. Есениным «Бориса Годунова» осуществлен не был.
Ваше письмо получил. Спешу ответить. Прежде всего выражаю недоумение по поводу той части письма Марины Цветаевой, которая касается «Златоглава».
Как? Прошло уже три месяца с тех пор, как эта поэма была сдана мною М. Цветаевой для перевода, и до сих пор она, «не будучи знакома с пьесой, не могла дать положительного ответа»?!
Далее о «Гамлете». Вы ведь помните наш первоначальный план композиции этой трагедии. Всю прозаическую сторону, как и весь сценарий, мы с вами приняли на себя, диалог клоунов (могильщиков), ведомый в плане обозрения, был поручен Вл. Маяковскому и, наконец, стихотворную часть я, с вашего ведома, предложил Марине Цветаевой, как своего рода спецу.
Теперь, получив от нее отказ с оттенком отгораживания от «переделок» вообще, я пользуюсь случаем, чтобы в печати указать М. Цветаевой на неосновательность ее опасений. Одно из лучших ее лирических стихотворений «Я берег покидал туманный Альбиона» начинается с приводимой здесь строчки Батюшкова и являет в этом смысле лучший образец переделки.
О допустимости переделок вообще лучше не говорить. Даже такая плохая переделка, как канонизированная «общественным мнением» переделка «Турандот» Шиллером по Гоцци (!) мало кого возмущала. Не в переделках «вообще» тут дело…
Что же касается до того, что вы уловили в натуре этого поэта, то должен сказать, что это единственно и мешает ей из барда теплиц вырасти в народного поэта.
Вал. Бебутов
Этим эпизодом ограничивается несостоявшееся сотрудничество Цветаевой с Мейерхольдом. Больше они друг о друге никогда не писали.
КУЗНЕЦОВОЙ М. И
16-го русск<ого> марта 1921 г. — Москва.
Дорогая Мария Ивановна!