Письма

Стридонский Иероним

Далее: и слышах глас Господа, глаголюща: кого послю, и кто пойдет к людем сим? И рекох: се, аз есмь, посли мя. И рече: иди и рцы людем сим: слухом услышите, и не уразумеете (Ис. 6, 8–9). Кого должно послать и кто пойдет к народу – это слова не повелевающего, а вопрошающего Господа, Которому пророк охотно отвечает: «Вот я, пошли меня», – и после этого обещания получает повеление сказать: «Иди и скажи этому народу: слухом услышите, и не уразумеете, и видя будете смотреть, и не увидите» – и прочее, что содержит текст самого пророчества. Я слышал об этом месте от своего еврея немало суждений, из которых изложу немногое, чтобы ты мог понять образ мыслей этого человека. Исследуем, говорил он, относительно Моисея и Исаии, кто поступил лучше. Моисей ли, который, когда Бог посылал его к народу, сказал: «Умоляю, Господи, я недостоин»; и потом: «Избери другого, кого бы послать» (Исх. 4, 13); или Исаия, который, когда его не избирали, сам предложил себя, говоря: «Вот я, пошли меня». Я знаю, говорил еврей, что опасно рассуждать о заслугах святых и пытаться измерять сравнительное достоинство тех, кого увенчал Господь; но поелику Сам Он сказал: ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам (Мф. 7, 7; Лк. 11, 9), то мы даже обязаны исследовать то, насчет чего может возникнуть вопрос, не с тем, чтобы унизить кого-нибудь, но чтобы, зная смысл Писания, направлять себя по его примерам. Защитник Моисея, продолжал еврей, указывает на его смирение и кротость, вследствие которых он, считая себя недостойным

служить Богу, чрез то самое сделался более великим; а Исаия, который сам вызвался пророчествовать, при самом начале своего служения стал изрекать поношения: «Слухом услышите, и не уразумеете, и видя будете смотреть, и не увидите» – и проч. Претерпев за это впоследствии много бедствий и всем народом сочтенный за безумца, когда Божественный голос вновь сказал ему: возгласи, – он, помня, что ему пришлось вытерпеть за прежнюю готовность пророчествовать, уже не говорит: «Вот я, пошли меня»; но спрашивает, что это такое, что он должен возгласить, и говорит: что возглашу? (ср.: Ис. 40, 6). Нечто подобное читаем у Иеремии: возьми чашу вина нераствореннаго от руки Моея, да напоиши вся языки, к нимже Аз послю тя. И испиют и изблюют, и обуяют и попадают от лица меча, егоже Аз послю среде их (Иер. 25, 15–16). Когда услышал это пророк, не отказался; не сказал по примеру Моисея: «Умоляю, Господи, я недостоин, избери другого, кого бы послать» (Исх. 4, 13); но, любитель своего народа и думая, что от питья из чаши умертвятся и погибнут враждебные народы, охотно берет чашу вина, не понимая, что в числе всех народов заключается и Иерусалим. Наконец, взях, говорит, чашу от руки Господни и напоих вся языки, к нимже посла мя Господь, и между другими племенами, Иерусалима, и грады Иудины, и цари его, и князи его, яко положити я во опустение, и в непрохождение, и во звиздание (Иер. 25, 17–18). Послушай же, что говорит в другом месте вслед за этим пророчеством (хотя в большей части кодексов Библии порядок извращен): прельстил мя еси, Господи, и прельщен есмь: Ты удержал меня и превозмогл; бых в посмех весь день, вси ругаются мне (Иер. 20, 7). Напротив того, защитник Исаии (продолжал еврей) указывает на то, что пророк, полагаясь не столько на свое достоинство, сколько на милосердие Божие, после того как услышал от Серафима: вот я прикоснулся сим к устам твоим, и отнимет беззакония твоя, и грехи твоя очистит (Ис. 6, 7), не захотел влачиться в праздности, но охотно предложил себя, как свободного от грехов, на служение Богу из ревности к вере. А Моисей, так как учился светским наукам, и так как после умерщвления египтянина сознание его было некоторым образом нечисто, почему был к нему из купины и голос, говорящий: не приближайся семо; изуй сапоги от ног твоих, место бо, на немже ты стоиши, земля свята есть (Исх. 3, 5), и так как он знал, что ему предстоит спор с волхвами и с злейшим царем фараоном, то и извинялся, говоря: «Умоляю, Господи, я недостоин»; вместо чего по-еврейски читается: «Имею необрезанныя уста»; тогда как семьдесят толковников переводят, соображаясь более со смыслом (речи), чем от слова до слова. Из этого ясно можно понять, что Исаия по обрезании уст справедливо предложил себя на служение Богу, а Моисей, так как дотоле уста его были необрезаны, отказывался от столь великого служения.

Слухом услышите, и не уразумеете; и видяще узрите, и не увидите (Ис. 6, 9). Все это место, как говорит Спаситель в Евангелии, относится к тому времени, когда Он Сам благоволил сойти на землю и совершал знамения неразумным иудеям (Мф. 13, 14–17). Но поелику до конца главы идет разнообразное толкование, а некоторую часть главы мы уже изъяснили, то довольно и того, что сказано доселе. Речь, не отделанная нашим собственным стилем и необработанная сама по себе, становится еще несноснее, если она усугубляет скуку своею длиннотою. Утрудив глаза, позаботимся по крайней мере о языке и ушах [88] .

88

То есть: пожалеем читателя и слушателей. В некоторых изданиях Иеронима объяснение 6-й главы Исаии в настоящем письме к папе Дамасу этим и заканчивается; в других сюда же присоединяется последующее объяснение 6–9-го стихов.

Семьдесят: и послан бысть ко мне един от Серафимов; Аквила и Феодотион: и прилетел ко мне один (unum) из Серафимов; Симмах: и прилетел ко мне один (unus) из Серафимов. Каждодневно посылается к нам Серафим, каждодневно очищаются уста воздыхающих и говорящих: о, окаянный аз, яко умилихся, и, когда освобождаются они от грехов, приготовляются на служение Богу. А что иные толкователи вместо послан говорят прилетел, то разумей быстрый приход Божественного слова к тем, которые считаются достойными общения с ним. Есть еще различие в роде. Семьдесят, Аквила и Феодотион переводят слово Серафим средним родом; а Симмах – мужеским.

Не должно думать, что есть пол у сил Божиих; потому что даже Сам Дух Святый по свойствам языка на еврейском ставится в женском роде: Руга; на греческом в среднем: :; на латинском в мужеском: spiritus. Из чего должно понять, что когда относительно Cерафимов поставляется мужеское или женское окончание, то этим означается не пол, а звуковая особенность языка. Только Сам Бог невидимый и неизменный почти во всех языках выражается мужеским родом, поелику пол несвойствен Ему. Также, как бы ни была невинна, однако должна быть осуждена ошибка тех, которые в своих молениях и прошениях дерзают говорить: «Сидящий на Херувимах и Серафимах». Ибо, что Бог сидит на Херувимах, это написано; как, например, седяй на Херувимех, явися (Пс. 79, 2). Но что Бог сидит на Серафимах, этого во всем Писании не упоминается, и даже самих Серафимов, стоящих вокруг Бога, мы не находим во всем Священном Писании, исключая настоящее место.

Семьдесят: и в руце своей имяше угль горящ; егоже клещами взят от олтаря; и прикоснуся устнам моим. Аквила и Феодотион: и в руке его в щипцах камушек, который он взял с алтаря и прикоснулся к устам моим; Симмах: и в руке его в щипцах камушек, который он снял с алтаря и поднес к устам моим. Если объяснять применительно к истории, то Бог является сидящим в Иерусалимском храме, и с алтаря перед Ним относится, по семидесяти, к Исаии уголь, – с алтаря пламеневшего, или с алтаря всесожжений. Если же объяснять применительно к таинственному значению, то посылается огонь, которого не мог сносить Иеремия, который, когда проникает в тайники души нашей, так превращает нас, так претворяет из ветхого человека в нового, что мы можем воскликнуть такими словами: «Уже не я живу, но благодать Божия, которая во мне» (Гал. 2, 20). Также и под щипцами, хотя, по некоторым толкователям, они всегда были в числе священнических принадлежностей, мы должны разуметь различные силы, которыми многочастно и многообразно древле Бог говорил с отцами нашими чрез пророков. Поелику на еврейском место: уголь (carbo) – читается: камушек (calculus), то мне кажется, с чем согласны и другие, что названием камушка означается Божественное слово. Ибо как этот камушек (calculus) есть род самого твердого, круглого и при всей чистоте блестящего камня, то слово Божие, которое не может пасть чрез противоречия еретиков

и всех противников, и называется камушек. Этим камушком Сепфора обрезала сына, Иисус очищает народ от пороков, и в Апокалипсисе Господь обещает побеждающим, что они получат камушек и на нем напишется новое имя. Мне кажется, что и семьдесят под тем, что они перевели) [89] , разумели то же, что и другие. Поелику , который мы изъясняем carbunculus (драгоценный камень, карбункул), есть род блестящего, сияющего камня, который мы находим в числе двенадцати камней. Итак, примем ли мы за камень calculus или carbunculus, первым будет указана истина и твердость Божественного слова, вторым – сияющее учение и заповеди. «Ибо слова Господни – слова чистые, серебро, огнем очищенное от земли, очищенное семь раз» (Пс. 11, 7). И в другом месте: «Заповедь Господня – светлая, просвещающая очи» (Пс. 18, 9). А что говорит: имел уголь в руке, то будем понимать значение рук так же, как в другом месте: смерть и живот в руце языка (Притч. 18, 21) – и в псалме: предадятся в руки оружия (Пс. 62, 11); или и действительно являлась рука, чтобы, по причине сходства с человеческим образом, когда будет видна рука подающего, пророк не устрашился, – почему видим, что и Сам Бог, и Ангелы преображаются в человеческие формы, чтобы отогнать страх у видящих.

89

Уголь. – Ред.

Семьдесят: и рече: се, прикоснуся сие к устнам твоим, и отымет беззакония твоя и грехи твоя очистит. Аквила: вот прикоснулось это к устам твоим, и отступит твое беззаконие, и за грех твой будет умилостивление. Другие толкователи соглашаются с словами Аквилы. Сперва необходимо, чтобы было прикосновение к устам нашим; потом, когда будет прикосновение, чтобы прогнано было беззаконие; и, когда прогнано будет беззаконие, чтобы умилостивился Господь, – поелику у Него умилостивление; и, по апостолу: Он есть умилостивление за грехи наши (1 Ин. 2, 2). А по очищении нашем от грехов мы услышим голос Господа, говорящего: кого пошлю? И ответим: вот я, пошли меня.

Семьдесят: и слышах глас Господа глаголюща: кого послю, и кто пойдет к людем сим? Аквила, Феодотион и Симмах: и услышал голос Господа, говорящего: кого бы послать? И кто пойдет для Нас? Относительно сравнения Исаии с Моисеем, как один отказывался от служения, а другой охотно вызвался и претерпел за то впоследствии мучения, мы рассуждали в другом месте. Но, дабы не показаться уклоняющимися от того, что иудеи называют [90] и в чем поставляют они все знание, – коснемся кратко того, почему на еврейском поставлено: и кто пойдет для Нас? Подобно тому, как в книге Бытия говорится: сотворим человека по образу Нашему и по подобию (Быт. 1, 26), – я думаю, сказано и здесь: и кто пойдет для Нас? Для Нас – кого другого должно разуметь под этим, как не Отца и Сына и Святаго Духа, для Которых идет всякий, кто следует Их воле? В том, что одно лицо представляется говорящим, заключается единство Божества; а в том, что говорится: для Нас, указывается различие лиц. В Песни песней мы читаем слова жениха, говорящего невесте: «Встань, я пришел, родная моя, красавица моя (иначе – невеста), голубка моя: потому что прошла уж зима, дожди прошли с нею» (Песн. 2, 10–11). Ибо когда душа чувствует спокойствие в размышлении, когда основана она на камне и вера ее утверждена на глубоком корне, то все потоки искушений идут мимо нее; а не проходят они мимо того, кто поддается искушению (tentatur). Должно заметить, что на слова Господни: кого бы послать, и кто пойдет для Нас – пророк отвечал наполовину: вот я, пошли меня – и умолчал относительно второй половины вопроса, поняв, что нет ни одного достойного человека, который бы пошел для Бога и который бы на всем своем пути поступал сообразно с достоинством пославшего. Заметив это смирение, по которому пророк считал себя недостойным воззваться на вторую половину приглашения, Господь повелел ему следующее, говоря: иди.

90

Повторение. – Ред.

Семьдесят: и рекох: се, аз есмь, посли мя. Аквила и Феодотион: вот предстою, пошли меня; Симмах: вот пошли меня. Бог, Который нарицает не сущая, яко сущая, и Который сказал: Я есмь Сущий – и в другом месте: Сущий посла мя (Исх. 3, 14), кого бы ни воззвал, тотчас заставляет восстать: это довольно ясно из примеров на живом евангелисте Матфее и на Лазаре, уже четыре дня как умершем: как только воззвал их Господь, тотчас один оставил гроб скупости, другой – гроб смертный (Мк. 2, 19; Лк. 5, 27–28; Ин. 11, 43–44). Поелику не существует ничего, что было бы без Него, посему пророк, очищенный от грехов, осмелился сказать: се аз есмь, хотя в латинских кодексах, по причине разностей у толкователей, есмь и не было поставлено. Некоторые думают, что должно наблюдать, если у каких-нибудь пророков высказывается речь посылающего или посланного, то это и есть то, что по-гречески значит «апостол», – и хотят установить такое различие: посылаются равно и пророки, и апостолы, но те, у которых нет речи посылающего, те только пророки. Я считаю это излишним. Но поелику нам однажды пришлось трактовать об этом названии (то есть апостол), то должно знать, что товарищ Павла, Сила, на еврейском языке называется апостолом, тогда как он не писал никаких посланий. Силуан вместо Силы читают неправильно, потому что в Деяниях апостольских Силуан не упоминается.

Письмо к папе Дамасу – о двух сыновьях

Объяснение притчи о блудном сыне. Кто тот отец в Евангелии, который разделил имение свое? Кто эти два сына? Мы имеем ходатаем Господа нашего Иисуса Христа, Который отпустил нам согрешения наши, уничтожил рукописание смерти.

Вопрос твоего блаженства был вместе и исследованием; и искать таким образом дороги – значит указывать ее ищущим. Подлинно, мудрость будет приписана тому, кто мудро спрашивает. Ты говоришь: кто такой этот отец в

Евангелии, который разделил имение между двумя сыновьями (Лк. 15, 11–32)? Кто эти два сына? Кто старший? И кто младший? Что значит, что младший расточает полученное имение с блудницами и потом, при наступлении голода, приставляется начальником страны к свиньям, ест желуди, возвращается к отцу, получает перстень и лучшую одежду и для него закалывается откормленный телец? Кто этот старший брат и почему, пришедши с поля, завидует приему брата? И прочее, что полнее рассказывается в Евангелии. Сверх того присовокупляешь: знаю, что многие насчет этого говорят различно; и за старшего брата почитают иудейский народ, а за младшего языческий. Но спрашиваю, как может относиться к иудейскому народу: се толико лет работаю тебе и николиже заповеди твоя преступих, и мне николиже дал еси козляте, да со други своими возвеселился бых; и еще: чадо, ты всегда со мною еси, и вся моя твоя суть? Если же, как ты говоришь, мы захотели бы приложить притчу к праведнику и грешнику, то не согласно с свойствами праведника то, чтобы он был опечален спасением другого, и особенно брата. Ибо смерть вошла в мир чрез зависть диавола и те, которые подражают ему, принадлежат его стороне; то неужели может приличествовать лицу праведника такая злобная зависть, чтобы он оставался за дверями, упрямо противился милосерднейшему отцу и, отягченный злобою, один не хотел участвовать в домашней радости?