Письмо императрицы
Шрифт:
Напустив на лицо непринужденное выражение, Наташа облокотилась на спинку скамейки и бесстрастно воззрилась на Павла, ожидая, когда он заметит ее. «А может, вообще не заметит?» – мелькнула у нее робкая надежда, которая, впрочем, тут же развеялась, потому что Павел вскинул голову и насмешливо посмотрел на нее.
– Надеялись, что я пройду мимо и не замечу вас? – спросил он, останавливаясь возле скамейки.
Он попал в самую точку, и Наташе лишь волевым усилием удалось сохранить невозмутимость.
– Что за нелепые предположения? –
– Неужели? – хмыкнул он.
– Конечно, – в том же тоне продолжала Наташа. – Ведь прошло уже больше суток с тех пор, как ваш хваленый Фабьен приказал своим людям ловить Стентона, и мне хотелось бы узнать, чем закончилось дело.
– Ничем, – ответил Павел. – Стентон бесследно исчез, и никто не знает, где он сейчас находится.
– Понятно, – вздохнула Наташа. – Ну, и что же вы теперь собираетесь делать?
Не отвечая, Павел окинул Наташу долгим, внимательным взглядом. Этим утром на ней был очаровательный наряд в романтическом стиле: белое платье с короткими рукавами, а поверх него – полупрозрачное сиреневое, с распашной юбкой. На голове – сиреневый берет с белым изогнутым пером, за узким пояском с правой стороны – цветок белого шиповника. Белый с сиреневым… Внезапно Павлу пришло на ум, что Наташа уже давно не использовала такое сочетание цветов в своей одежде. С чего бы ей захотелось одеться в эти нежные, располагающие к мечтательности тона? Уж, кажется, момент совсем не подходящий для того, чтобы предаваться романтическим грезам. Или это жаркие объятия Стентона настроили ее на лирический лад?
– Черт возьми, Павел, – сердито сказала Наташа, начинавшая чувствовать себя неуютно под его неотрывным, гипнотическим взглядом. – Прекратите рассматривать меня, словно обезьяну на ярмарке, и ответьте, наконец, на мой вопрос. Вы приняли решение насчет того, как мы будем действовать дальше?
– Разумеется, – ответил он, не переставая сверлить ее глазами. – Мы остаемся в Париже и продолжаем вести ту же веселую, беспечную жизнь, что и прежде.
Наташа посмотрела на него с глубоким недоумением.
– Как? И это все?!
– А вы ожидали чего-то другого? – задал он встречный вопрос.
Нахмурив брови, Наташа на мгновение задумалась. Потом вскинула голову и внимательно посмотрела на Павла.
– Так вы полагаете, что Стентон все еще находится во Франции? И что он может вернуться в Париж?
– Вы очень догадливы, моя дорогая, – усмехнулся Павел. – Да, мы с Фабьеном пришли именно к такому заключению. Но, конечно, ни в чем нельзя быть уверенным, – прибавил он с посерьезневшим лицом. – Это всего лишь предположение, не подкрепленное никакими доказательствами.
Павел коротко передал Наташе свой разговор с Фабьеном, не касаясь его последней части.
– Теперь вы видите, что нам ничего не остается, кроме как занять выжидательную позицию и предоставить
Из груди Наташи вырвался глубокий, протяжный вздох.
– Господи боже мой, и почему нам так не повезло? – несчастным голосом простонала она. – Ведь победа была так близка! А теперь… теперь придется все начинать сначала, – она с досадой передернула плечами.
– Ну, я бы, пожалуй, так не сказал, – возразил Павел. – Когда мы только приехали в Париж, мы знали гораздо меньше, чем знаем сейчас. Например, мы не знали, что за письмом Марии Федоровны, кроме нас, охотятся французские роялисты. А теперь мы не просто это знаем, но знаем также и то, что Фабьену удалось на время прижать их к стенке и обезвредить. Но главное открытие, которое мы сделали, – это то, что Стентон готов вести с нами торг насчет письма… если, конечно, его намерения не изменились за последние сутки.
– А почему вы думаете, что они могли измениться? – с тревогой спросила Наташа. – Вы полагаете, что он может обидеться на вас… за то, что вы вмешали в это дело тайную полицию?
Темные брови Павла удивленно взлетели.
– Обидеться? Бог с вами, дорогая моя, что за странные мысли! Стентон не был бы тем, кто он есть, если бы обижался по таким пустякам. Да и за что ему обижаться на меня? Напротив, он должен быть мне благодарен. Если бы мы с Фабьеном не подоспели вовремя, Стентона вообще могло не быть сейчас в живых.
– Тогда чего вы опасаетесь?
Павел окинул ее испытующим взглядом и криво усмехнулся.
– Чего я опасаюсь? – медленно переспросил он. – Как бы вам сказать, чтобы не задеть ваше самолюбие…
– Можете не продолжать, – ледяным голосом перебила его Наташа. – Я уже поняла, о чем вы думаете. Вы думаете, что Стентон мог утратить ко мне интерес после того, как мы побывали в одной постели. Дескать, раньше я была для него этакой недоступной мечтой, и желание обладать мною толкало его на безрассудные поступки. Теперь же, когда он понял, что я ничем не отличаюсь от всех остальных женщин, он будет действовать более осторожно и расчетливо… Ну, признавайтесь, я правильно угадала ваши мысли? – Она метнула на него гневный, презрительный взгляд и отвернулась в сторону.
Из груди Павла вырвался отрывистый смешок.
– Браво, дорогая моя, – с восхищением произнес он. – Вы набираетесь ума и проницательности прямо на моих глазах.
– Да не нужно большой проницательности, чтобы догадаться, о чем думает такой пошляк, как вы! – вскричала Наташа, вскакивая с места. – И вообще, – прибавила она, смерив его предостерегающим взглядом, – если вы собираетесь оскорблять меня, вместо того чтобы говорить о делах, мне лучше пойти в дом.
Она повернулась к нему спиной и уже собиралась уйти, как вдруг вспомнила, что забыла на скамейке томик стихов. Обернувшись назад, Наташа потянулась к книжке, но Павел опередил ее.