Письмо от русалки
Шрифт:
— Значит, ты не знаешь, кто эта маленькая фигурка рядом с Кристианом? — мягко спросила Эрика.
— Понятия не имею. Но ведь это нарисовано ребенком. Может быть, у него где-то есть дети, о которых я не знаю?
Санна пыталась рассмеяться, но смех застрял у нее в горле.
— Не делай поспешных выводов, — проговорила Эрика, встревоженная тем, что еще больше усугубила и без того непростую ситуацию Санны — та, казалось, была на грани срыва.
— Понятное дело, я тоже ломала себе голову. С тех пор, как начали приходить эти письма, я тысячу раз спрашивала
— А он ничего не говорил о своих бывших подружках? О какой-нибудь женщине, которая присутствовала в его жизни?
Эрика понимала, что проявляет излишнюю настойчивость, но, может быть, за годы их совместной жизни Кристиан рассказал хоть что-то, что погребено в тайниках сознания Санны.
Санна покачала головой и горько рассмеялась:
— Поверь мне, я бы не забыла, если бы он упомянул о других женщинах. Я даже, грешным делом, думала…
Она осеклась и, кажется, сожалела, что начала это говорить.
— Что ты думала? — спросила Эрика, но Санна уже замкнулась.
— Да так, ничего. Всякие глупости приходили в голову. Наверное, я слишком ревнива.
«Ничего удивительного, — подумала Эрика. — Прожить так много лет бок о бок с чужим человеком. Любить и не получать любви взамен. Чего удивляться, что становишься ревнивой и подозрительной?»
Однако вслух она ничего не сказала. Вместо этого решила сменить тему и направить разговор на то, что занимало ее мысли со вчерашнего дня.
— Ты беседовала вчера с коллегой Патрика, Паулой Моралес?
Санна кивнула.
— Очень милая женщина. И Йоста мне тоже понравился. Он помог отмыть детей. Попроси Патрика передать ему от меня слова благодарности. Боюсь, вчера я забыла это сделать.
— Обязательно, — сказала Эрика и продолжала после небольшой паузы: — В вашем разговоре проскользнула одна вещь, на которую Паула не отреагировала.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Санна.
— Паула записала ваш разговор на диктофон, а вчера вечером Патрик сидел дома и слушал его, так что я тоже невольно услышала…
— А, понятно, — проговорила Санна, поверив в эту вынужденную ложь. — Так о чем ты?..
— Так вот, ты сказала Пауле, что Кристиану нелегко пришлось в жизни. И у меня создалось впечатление, что ты имеешь в виду нечто конкретное.
Лицо Санны замерло. Она отвела глаза в сторону, избегая встречаться взглядом с Эрикой, и стала перебирать бахрому на скатерти.
— Даже не знаю, что…
— Санна! — умоляюще проговорила Эрика. — Сейчас не та ситуация, чтобы что-то скрывать, пытаясь кого-то защитить. Я имею в виду — защитить Кристиана. Вся ваша семья в опасности, но мы можем сделать так, чтобы с вами не случилось того, что случилось с Магнусом. Не знаю, что ты скрываешь и почему. Возможно, ты считаешь, что все это не имеет никакого отношения к делу — иначе ты давно рассказала бы, я уверена в этом. Особенно после того, что произошло вчера с детьми. Но ты действительно уверена, что не имеет?
Санна устремила взгляд куда-то далеко, мимо зданий, в сторону
— Я нашла на чердаке платье. Голубое платье, — произнесла наконец Санна. Она рассказала о своем гневе, о том, как вызвала Кристиана на разговор. И о том, что она в результате услышала от него. О самом страшном.
Закончив свой рассказ, Санна обмякла, словно у нее больше не осталось сил. Эрика сидела неподвижно, пытаясь переварить то, что слышала. Но это было невозможно. Некоторые вещи человеческий мозг просто отказывается себе представить. Единственное, что она смогла сделать, — это протянуть руку и положить ее на руку Санны.
Впервые в жизни Эрик почувствовал, как его охватывает паника. Кристиан мертв. Он висит на вышке для прыжков в воду на Бадхольмене, болтаясь на веревке, как тряпичная кукла.
Ему позвонила женщина-полицейский и сообщила об этом. Призвала его быть осторожным. Сказала, что он может позвонить в любое время. Эрик поблагодарил и сказал, что это, скорее всего, не понадобится. Даже под дулом автомата он не смог бы сказать, кто этот неизвестный, который преследует их. Однако Эрик не намеревался тихо сидеть и ждать своей очереди. Даже в этом случае он возьмет ситуацию под контроль, не выпустит из рук штурвала.
Пот проступил на рубашке, доказывая, что он совсем не так спокоен, как пытается казаться. Телефон по-прежнему лежал у него в руке, и он набрал номер Кеннета непослушными пальцами. После пяти звонков включился автоответчик. Эрик раздраженно нажал на кнопку и отшвырнул телефон. Попытался заставить себя действовать рационально и продумать все, что предстоит сделать.
Зазвонил телефон. Он вздрогнул и посмотрел на дисплей. Кеннет.
— Алло!
— Я не мог сразу ответить. Мне нужна помощь медсестры, чтобы надеть гарнитуру. Я ведь не могу сам держать телефон, — проговорил Кеннет спокойным голосом.
Эрик вдруг подумал о том, что ему следовало бы навестить Кеннета в больнице или хотя бы послать ему букет цветов. Ну да ладно, не может же он обо всем подумать, и к тому же кто-то должен находиться в офисе — Кеннет наверняка сам это понимает.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, стараясь придать своему тону искренний интерес.
— Хорошо, — сухо ответил Кеннет. Он слишком хорошо знал Эрика и понимал, что тот задает этот вопрос не потому, что волнуется за него.
— У меня плохие новости.
Лучше уж сразу взять быка за рога. Кеннет молчал, ожидая продолжения.
— Кристиан мертв.
Эрик дернул себя за воротник рубашки. Пот продолжал течь градом, и его рука, державшая телефон, была влажной.
— Я только что узнал об этом. Мне звонили из полиции. Он висит на вышке на Бадхольмене.
В трубке царила тишина.
— Алло! Ты слышишь, что я говорю? Кристиан мертв. Полицейский, который мне звонил, не хотел больше ничего рассказывать, но тут и дураку понятно, что его убил все тот же маньяк.