Письмо от русалки

Лэкберг Камилла

Мужчина на секунду заколебался. Потом отступил на шаг, пропуская их в дом.

— Моя жена плохо себя чувствует, она отдыхает наверху. Но я спрошу ее, готова ли она спуститься и побеседовать с вами.

— Это было бы очень хорошо, — ответил Патрик и вопросительно посмотрел на него — не предполагает ли Рагнар Лиссандер, что они будут стоять в холле, пока он поднимется на второй этаж и поговорит с женой?

— Проходите, садитесь — мы сейчас придем, — ответил тот в ответ на невысказанный вопрос.

Патрик и Паула посмотрели в ту сторону, куда он показывал, и увидели

небольшую гостиную. Они вошли туда и огляделись, пока Рагнар Лиссандер поднимался по лестнице.

— Не больно-то тут у них уютно, — шепнула Паула.

Патрик не мог с ней не согласиться. Гостиная напоминала скорее музей, чем жилой дом. Все блестело и сияло, к тому же обитатели дома питали большую любовь к декоративным предметам интерьера. У стены стоял коричневый кожаный диван, а перед ним — журнальный столик со стеклянной поверхностью. На полированном стекле не заметно было ни малейших отпечатков пальцев, и Патрик поежился при мысли о том, что творится у них дома, где постоянно бегает Майя с перепачканными чем-то пальцами.

Но более всего поражало то, что в комнате не было ничего личного — ни фотографий, ни рисунков, сделанных внуками, ни открыток с приветами от родных и близких.

Патрик осторожно присел на диван, и Паула опустилась рядом. С верхнего этажа донеслись голоса, разговаривали на повышенных тонах, хотя слов невозможно было разобрать. Прошло еще несколько минут томительного ожидания, и на лестнице снова раздались шаги — на этот раз двух пар ног.

В дверях появился Рагнар Лиссандер. Патрик подумал, что он являет собой живую иллюстрацию к слову «старичок» — серый, сгорбленный, невзрачный. Женщина, вошедшая следом за ним, была совсем иного рода. Она не шла, а плыла им навстречу, одетая в халат, целиком состоящий из воланов абрикосового цвета. Протягивая руку Патрику, она глубоко вздохнула.

— Надеюсь, что вы пришли по важному делу, раз сочли возможным прервать мой отдых, — проговорила она.

Патрик чувствовал себя так, словно попал в немой фильм конца двадцатых годов.

— У нас к вам несколько вопросов, — произнес он и снова сел.

Ирен Лиссандер уселась в кресло напротив него. С Паулой она так и не поздоровалась.

— Да, Рагнар сказал, что вы из… — она повернулась к мужу, — из Танумсхеде?

Тот лишь что-то глухо пробормотал себе под нос и сел на край дивана. Руки свисали между колен, глаза устремились в одну точку где-то на блестящей поверхности стеклянной столешницы.

— Не понимаю, что вам от нас нужно, — высокопарно проговорила она.

Патрик не мог не бросить взгляд на Паулу. Она тайком подняла глаза к небу.

— Мы занимаемся расследованием убийства, — сказал он. — И нам стали известны сведения, относящиеся к давнему событию, имевшему место здесь, в Трольхэттан, тридцать семь лет назад.

Уголком глаза он отметил, как Рагнар вздрогнул.

— В то время вы взяли на воспитание ребенка.

— Его звали Кристиан, — проговорила Ирен и покачала носком тапки. На ней были домашние тапки на каблуках с открытыми пальцами. Ногти на ногах были тщательно выкрашены ядовито-красным лаком, который неприятно контрастировал с цветом

халата.

— Именно так. Кристиан Тюдель, который позднее получил вашу фамилию — Лиссандер.

— Потом он снова сменил ее и взял назад прежнюю, — сказал Рагнар, но тут жена бросила на него испепеляющий взгляд, он замолк и еще больше ссутулился.

— Вы усыновили его? — спросила Паула.

— Нет, вовсе нет, — ответила Ирен, убрав с лица прядь темных, судя по всему, окрашенных волос. — Он просто жил у нас. А фамилия… это так, для простоты.

Патрик был потрясен. Сколько же лет Кристиан провел в этом доме в качестве временного жильца, как его здесь воспринимали, если судить по той холодности, с которой говорила о нем его приемная мать?

— Так-так, и как долго Кристиан пробыл у вас?

Он чувствовал, как его антипатия проскальзывает в голосе, однако Ирен Лиссандер, кажется, ничего не заметила.

— Как долго это было, Рагнар? Сколько мальчик у нас прожил?

Рагнар не ответил, так что Ирен снова обернулась к Патрику. Паулу она пока не удостоила ни единым взглядом. У Патрика возникло впечатление, что другие женщины для нее не существовали.

— Наверное, это можно подсчитать. Ему было около трех, когда он попал к нам. А сколько ему было, когда он уехал, Рагнар? Восемнадцать, так ведь? — Она улыбнулась, выражая сожаление. — Отправился искать счастья в другом месте. И с тех пор мы ничего о нем не слышали. Правда, Рагнар?

— Да, так и было, — тихо ответил Рагнар Лиссандер. — Он просто… исчез.

Патрик невольно проникся сочувствием к маленькому старичку. Неужели он всегда был таким — сломленным и забитым? Или долгие годы жизни с Ирен отняли у него все силы?

— И вам неизвестно, куда он отправился?

— Понятия не имеем, совершенно никакого понятия, — ответила Ирен, снова покачивая носком ноги.

— Почему вы спрашиваете обо всем этом? — спросил Рагнар. — Каким образом Кристиан замешан в деле об убийстве?

С секунду Патрик колебался.

— К сожалению, вынужден вам сообщить — сегодня утром его нашли мертвым.

Рагнар не мог скрыть своей боли. Во всяком случае, хоть кто-то переживал за Кристиана, не воспринимал его как жильца.

— От чего он умер? — спросил Рагнар надломившимся голосом.

— Его нашли повешенным. Это все, что нам известно на сегодняшний день.

— У него есть семья?

— Да, два замечательных сына и жена по имени Санна. В последние годы он жил во Фьельбаке и работал библиотекарем. На прошлой неделе вышел его дебютный роман — «Русалка». Критики откликнулись на него восторженными рецензиями.

— Стало быть, это все же он, — проговорил Рагнар. — Я читал о нем в газете и обратил внимание на фамилию. Но внешне он оказался совсем не похож на того Кристиана, который жил у нас.

— Кто бы мог подумать, что из него выйдет какой-то толк, — сказала Ирен. Ее лицо было холодно, как камень.

Патрик закусил губу, чтобы не сказать ей какую-нибудь колкость. Его задача — оставаться профессионалом и видеть перед собой цель. Внезапно он снова начал потеть и потянул за воротник свитера, чтобы легче стало дышать.