Письмо Виверо

Бэгли Десмонд

Тело Фоулера лежало в тридцати футах от домика. Ветер трепал на нем рубашку, вздыбив материю, и пряди его волос танцевали в воздушных струях. Он лежал вполне мирно, откинув в сторону одну руку, наполовину согнутые пальцы приняли естественное положение, и если бы не жуткие кляксы на рубашке, отмечающие места попадания пуль, то можно было бы подумать, что Фоулер спит.

Я нервно сглотнул и перевел взгляд выше, на разрушенный домик и разбросанные вокруг него обломки, затем на руины Уашуанока и отдаленный лес. Во всей сцене было что-то, казавшееся странным и ненатуральным, не имеющим отношения к страшным свидетельствам насилия и смерти. Это

было нечто связанное с каким-то произошедшим изменением, и мне понадобилось долгое время, чтобы догадаться, что же это такое.

Я воскликнул:

— Смит!

— Да?

— Ветер поднимается.

Последовала пауза, в течение которой он сам бросил взгляд наружу, после чего произнес устало:

— Ну и что?

Я снова посмотрел на лес. Он находился в движении, верхушки деревьев плясали, ветви раскачивались от ветра. Все то время, что я находился в Кинтана Роо, воздух был неподвижным и горячим, а теперь пришла пора долгожданного холодного бриза. Я осторожно повернулся и вытянул голову, чтобы выглянуть из окна, не подставив себя при этом под прицельный выстрел. Небо на востоке было черным от густых облаков, которые временами освещались отдаленными вспышками молний.

— Фаллон! — воскликнул я. — Когда должен начаться сезон дождей?

Он едва заметно пошевелился.

— В любой момент, Джемми.

Его, казалось, не особенно заинтересовало, почему я задал вопрос.

Я сказал:

— Если бы вы теперь увидели облака и вспышки молний — что бы вы подумали?

— Что сезон уже начался, — ответил он.

— И это все? — спросил я разочарованно.

— Это все.

Еще одна пуля попала в домик, и я выругался, когда щепка уколола меня в голень.

— Эй! — крикнул Смит встревоженно. — Откуда, черт возьми, она прилетела? — Он показал на неровное отверстие в деревянном полу.

Я понял, что он имел в виду. Эта пуля прилетела под невозможным углом, и явно не вследствие рикошета. Очередная пуля, попав в стул, заставила его опрокинуться. Увидев отверстие в сидении стула, я понял, что произошло. Прислушавшись, я отчетливо различил, что следующая пуля прошла через крышу. Чиклерос забрались на склон холма позади сенота и теперь вели сверху интенсивный огонь по домику.

Ситуация стала совершенно невыносимой. Вся наша добавочная защита предназначалась для того, чтобы укрепить стены, и до сих пор она служила нам хорошо, но мы не были защищены сверху. Я уже мог видеть лучи дневного света, пробивающиеся сквозь трещины в асбестовой крыше, где пули расщепили хрупкую панель. Вполне вероятно, что, посылая пули в нужные места, чиклерос таким образом могут обрушить крышу нам на головы, но к тому времени мы скорее всего будем уже мертвы.

Мы могли бы найти себе минимальное укрытие, распластавшись в углу между полом и стеной, ближайшим к склону холма, но из такого положения мы не смогли бы видеть, что происходит перед домиком. Если мы сделаем так, то Гатту останется только подойти и открыть дверь — ему никто не сможет помешать.

Очередная пуля пробила крышу. Я спросил:

— Не хочешь ли выскочить наружу, Смит? Если ты выйдешь, я последую за тобой.

— Только не я, — сказал он упрямо. — Я умру прямо здесь.

Он умер через десять секунд после того, как произнес эти слова, получив прямо в лоб пулю, которая отбросила его к стене и заставила упасть на пол. Он умер, не увидев человека, который его убил, и так и не узнав, как выглядит Гатт, приказавший, чтобы его убили.

Я склонился над ним, и там, где

я только что стоял, в стену ударила пуля. Фаллон крикнул:

— Джемми! Окно! — И тут же я услышал глухой звук выстрела из дробовика.

Раздался громкий вопль, и, повернувшись на полу с револьвером в руке, я увидел чиклеро, отпрянувшего от разбитого окна и Фаллона с дымящимся ружьем. Он подбежал к самому окну и выстрелил еще раз, после чего снаружи кто-то закричал.

Фаллон отпрянул назад и переломил ружье, чтобы его перезарядить, а я подскочил к окну. Один чиклеро удирал в укрытие, в то время как другой, прижав руки к лицу, брел, пошатываясь как пьяный, громко и жалобно стеная. Я проигнорировал его и выстрелил в третьего, который стоял возле двери, не далее чем в четырех футах от меня. Даже человек, никогда не державший в руках оружия, не смог бы в него промахнуться, и, издав стон, чиклеро резко согнулся пополам.

Я отступил назад, когда пуля разбила осколок стекла, оставшийся торчать в оконной раме, и сильно вздрогнул, когда еще две пули пробили крышу. В любой момент я ожидал удара, когда одна из них попадет в меня.

Фаллон внезапно снова вернулся к жизни. Он слегка подтолкнул меня ногой, и, подняв голову, я обнаружил, что он пристально смотрит на меня блестящими глазами.

— Вы можете скрыться отсюда, — произнес он быстро. — Двигайтесь быстрее!

Я открыл рот, а он вытянул руку и показал на акваланги.

— В сеноте, черт возьми! — прокричал он. — Они не смогут там до вас добраться. — Он подполз к стене и прижался глазом к пулевому отверстию. — Снаружи все тихо. Я смогу их сдержать достаточно долго.

— А как насчет вас?

Он повернулся.

— Как насчет меня? Я мертв в любом случае. Не волнуйтесь, Гатт не получит меня живым.

На долгие раздумья времени не оставалось. Кэтрин и я могли погрузиться в сенот и продержаться в нем несколько дольше, находясь вне досягаемости для пуль Гатта, но что потом? Как только мы снова покажемся на поверхности, так сразу же превратимся в неподвижные мишени — мы не сможем вечно оставаться под водой. И все же, небольшое продление жизни дает еще одну маленькую надежду, а если мы останемся там, где находимся, то несомненно будем убиты в течение следующих нескольких минут.

Я схватил Кэтрин за руку.

— Одевай свое снаряжение, — крикнул я, — Шевелись побыстрее.

Она посмотрела на меня удивленным взглядом, но повиновалась без промедления. Она сорвала с себя одежу и влезла в гидрокостюм, после чего я помог ей одеть акваланги.

— А что с Фаллоном? — спросила она, чуть дыша.

— Не думай о нем! — рявкнул я. — Сконцентрируйся на том, что делаешь.

Темп ружейного огня заметно снизился, чего я не мог понять. На месте Гатта я решил бы, что пришло время сделать из домика решето, но пока мы с Кэтрин сражались с экипировкой и подсоединяли баллоны, только одна пуля пробила крышу.

Я повернулся к Фаллону.

— Как там снаружи?

Он выглянул в окно, посмотрев на тучи, приближающиеся с востока, и внезапный порыв ветра поднял на его голове редкие волосы.

— Я ошибался, Джемми, — сказал он отрывисто. — Это приближается буря. Ветер уже очень сильный.

— Я сомневаюсь, что это сможет нам как-то помочь, — заметил я. — Воздушный баллоны тяжело давили на мои плечи, и я знал, что не смогу бежать слишком быстро, а Кэтрин придется еще труднее. Существовала большая вероятность того, что нас подстрелят по дороге к сеноту.