Пистолет с музыкой
Шрифт:
— Мне это тоже нравится, — сказал я. — Только ты все понял неверно.
— Как это неверно?
— Это будет скорее вот как, — объяснил я. — Я скажу тебе, что с твоей стороны было большой ошибкой помещать меня в морозильник. События шестилетней давности для меня все равно что вчерашние.
Я заметил, что его лапа с пистолетом напряглась. Я не беспокоился. Он был мой. Он дважды подумает, стоит ли устраивать шум на стоянке у своего клуба, к тому же шанса подумать об этом дважды у него не будет.
— Я скажу тебе, что ты совершил самую офигительно большую ошибку в жизни, не послав вместо себя своих ребят, — продолжал
Он поднял пистолет, но я с силой отвел дуло вниз, прижав к его колену. Я врезал ему по носу головой, и он ударился в панику и попытался встать. Машина была явно мала для этого. Всем своим весом я сунул его обратно в кресло и обеими руками сжал его палец на спусковом крючке. Он не хотел прострелить себе коленку и отпустил пистолет, упавший на пол машины.
Он ударил меня по зубам, но не вложил в удар душу. Возможно, ему не доводилось драться со времени нашей потасовки у меня в подъезде, в то время как моей единственной проблемой были пальцы, разбитые два дня назад о его зубы. Его главным оружием всегда служили задние ноги и хвост, но сейчас они застряли под приборной доской. Это был мой бенефис. Когда руки устали, я поднял пистолет Джоя и пару раз сунул ему в пасть. Потом опустил стекло и вышвырнул пистолет на гравий.
Я попробовал говорить, но во рту оказалось слишком много крови. Должно быть, он все-таки успел двинуть меня пару раз. Я сплюнул в окошко и вытер рот рукой. Однако и Джой выглядел не блестяще. Его голова откинулась на спинку кресла так, словно шея не гнулась. Но когда я заговорил, я видел, что он слушает.
— Знаешь, почему Фонеблюм так мечтал о наследнике? Всегда находится кто-то, выступающий в его роли, точно так же, как всегда найдется кто-то вроде меня.
Я еще раз вытер кровь со рта, потом достал пистолет Барри. Тот сыграл мне свою Тему Опасности, и на этот раз она показалась вполне уместной.
— Не думай, что это за убийство Стенханта, — сказал я. — Тебя заставили нажать на курок. Я принимаю это в расчет.
Глаза Джоя расширились от страха. Он понимал каждое слово.
— Это тебе за то, что ты держишь вожжи, — продолжал я. — За девушек на втором этаже «Капризной Музы». За шесть лет искалеченных жизней, которым я не мог помочь, потому что лежал замороженный. Это тебе за те дела, о которых знаешь только ты, за те дела, которые ты совершил, позволив себе пойти по стопам толстяка.
— Меткалф, — произнес Джой. — Меткалф, ради Бога…
— На твоем месте сидел сегодня Фонеблюм, — продолжал я, не слушая его. — Но я опоздал на годы. А с тобой я как раз угадал. Я хочу убить того, кто помнит, кем я был.
Я нажал на спуск. Первая пуля ударила ему в морду, но его ноги еще дергались. Я с опаской относился к этим ногам. Я разрядил обойму ему в живот, и одна из пуль задела позвоночник. Он затих. Потом я забрал у него ключи и оставил его в моей машине, а сам взял его. Вести ее оказалось куда приятнее, чем взятую напрокат колымагу.
Глава 8
На следующее утро я сидел в машине Джоя перед входом в Отдел. Я был в норме. Почти всю ночь я провел в холмах, любуясь луной, массируя пальцы. Где-то на протяжении этих часов я пришел в себя. Мой организм забыл о порошке. Я опустил стекло, откинулся в кресле и стал слушать звуки наступающего дня. Я не боялся ждать. По какой-то причине все казалось мне замечательным. Мне даже нравились
Через полчаса из дверей, подслеповато щурясь на солнечный свет, вышел Энгьюин с новой карточкой в руке. Он выпадал из обстановки не больше, чем шесть лет назад. Когда он проходил мимо, я отодвинулся в тень. Мне нечего было сказать ему. Я просто хотел удостовериться.
Потом я запер машину Джоя и вошел. Я нашел инквизитора и протянул ему карточку и пистолет Барри, еще раз сыгравший Тему Опасности. Это даже начинало мне нравиться.
— Мое имя Конрад Меткалф, — сказал я. — Возможно, вы искали меня.
Теперь, когда я развязался со всем, морозильник не представлялся мне таким уж наказанием. Я ощущал себя бродягой, который бьет витрины, чтобы было где переночевать. Если мне не понравится мир, в котором я проснусь в следующий раз, я всегда нарвусь на какую-нибудь неприятность, и так до тех пор, пока я не найду подходящего мира или пока они не прекратят морозить меня за казенный счет. И вполне возможно, что я все-таки встречусь с Корнфельдом, чтобы вернуть ему удар по пузу.
Когда меня готовили к заморозке, один из инквизиторов проникся ко мне симпатией — на этом этапе они часто такие — и предложил мне понюшку зелья, которое нюхал сам.
— Забыватель? — спросил я.
Он отрицательно мотнул головой.
— Мой собственный состав, — гордо сказал он. — Попробуй-ка.
Значит, порошечники все же работают. Подпольно. Уже лучше. Я взял у него соломинку. Ну вот, теперь я точно проснусь с больной головой, но, черт возьми, это моя головная боль.
Как все оказалось просто.
Одиннадцатое небо рая
И когда увидел сэр Джолент, что обратно ему пути нет, помолился он святому Катберту и, дав шпоры коню, смело и бодро двинулся вперед.
Много веков назад король бриттов Артур основал королевство Логрию, в котором не было места злу и насилию. Артур учредил также орден рыцарей Круглого Стола, согласно кодексу которого сражаться должно было только за правое дело, защищая слабых и обиженных. Круглый Стол — это братство доблестных и самоотверженных, преданных королю, Господу и своей даме, готовых вступить в бой за восстановление справедливости, не ожидая за это ни почестей, ни наград. Самое страшное для рыцаря — изменить своему достоинству, нарушить принесенную при вступлении в орден клятву; высшее отличие — гибель на поле брани во имя ее.
Шли годы, менялись социально-экономические формации, формы правления, моды и обычаи, но неизменным оставались добро и зло, не исчезало желание одних людей строить свое благополучие за счет жизни и имущества других. И хотя государство взяло на себя защиту своих граждан, образованные для этого учреждения часто оказывались неэффективными. И когда слабым и обиженным, униженным и оскорбленным не могли помочь правоохранительные органы, их место занимали частные детективы. Кодекс чести рыцарских романов лежит в основе мировоззрения главных героев детективной литературы. В сущности, кредо сыщиков всех времен — знаменитая фраза Жеглова: «Вор должен сидеть в тюрьме!» Иными словами, зло должно караться, преступники — понести наказание, а справедливость восстановлена — по-другому быть не может, такова суть миропорядка.