Питер, краски и любовь
Шрифт:
– С чего вдруг?
– А почему нет? Я тебя давно знаю. Нормальная девчонка. Незамужняя и небеременная, как мы сегодня выяснили. Никаких препятствий нет для совместного отдыха.
– Так и причин нет для совместного отдыха.
– Как нет? – театрально изумился Матвей. – А взаимная симпатия?
– Чья? – глупый вопрос, но он сам у меня вырвался.
– Наша! Ой, все! Хватит ломаться. Выходи из машины, я привез тебя пить кофе и есть пирожные. Про клиента поговорим в понедельник. И то только после совместно проведенного отдыха! – припечатал парень и вышел из машины.
Обойдя
Очнулась я за столиком в кафе. Мэт с очаровательной улыбкой тыкал мне в руки меню и убеждал официанта, что я у него девушка творческая, а потому несколько рассеянная.
Я, конечно, творческая особа и может иногда и рассеянная, но точно не девушка этого напыщенного выхухоля. Вот чего удумал, выставить меня дурочкой перед официантом. Покрутив меню в руках, но так и не открыв, заказала апельсиновый раф, брауни и наполеон. Матвей заказал чайник чая с чабрецом, стейк и какой-то салат с заумным названием. В животе предательски заурчало, потому что пообедать сегодня я не успела, перехватила по пути к Борису Алексеевичу только бутерброд. Матвей с усмешкой взглянул в мою сторону и дополнил заказ:
– Девушке десерты после принесёте. А вначале греческий салат и классическую лазанью. Сок какой будешь?
Ну хоть про сок спросил, а то совсем я в глазах официанта бессловесная дева получилась.
– Томатный.
– И томатный сок. Нехолодный. Пока всё, – он кивнул официанту, и тот отошёл от стола.
– А почему нехолодный? Может я со льдом люблю? – не то, чтобы мне хотелось спорить, кушать хотелось сильнее, но всё-таки было любопытно.
– Чтобы горло не болело. А то знаю я тебя, чего только не придумаешь, чтобы завтра со мной не поехать.
– Но у меня может действительно планы на выходные.
– Такие что нельзя отменить или перенести? Ну хочешь, я тебя у Стёпки отпрошу? Клятву принесу в твоей верности и целомудрии?
– Ой, не надо. Да и при чем тут Стёпа? Чего ты вообще к человеку прицепился? Ты его видел от силы раза два. А за сегодняшний вечер упомянул раз пять.
Вот ведь шут гороховый. Все ему Стёпа покоя не даёт.
– Да потому что странный он, твой Степашка. Не подходит он тебе.
– А кто подходит?
Но узнать ответ на вопрос мне не удалось – принесли заказ. И я с аппетитом набросилась и на салат, и на лазанью.
Беседа возобновилась через некоторое время и продолжалась под кофе с десертами. Но темы кружились в основном вокруг работы и общих знакомых и почему-то моей биографии.
– Тебя маменька нарекла таким экзотическим именем?
– Да, вычитала где-то и ей понравилось. Она и решила, что если родится девочка, то будет Илария, если мальчик – то Илья. Папа был не в курсе ее планов. Когда узнал, было поздно: меня уже в свидетельство о рождении записали Иларией.
– Тебе-то самой как такое имя?
– Мне самой нравится, никогда не мечтала поменять. Папа называет Илей, мама Лиечкой. Главное, чтоб Ларой не сокращали. Не люблю имена Лариса и Борис, вот прям брррр.
– Почему? – вопросительно выгнув левую бровь, спросил Мэт.
– Считалочка в детстве была про
– Только папе моему не говори.
– Борис Алексеевич идёт сразу в комплекте с отчеством. Он у меня никак не стыкуется с крысами.
– А меня бабушка Матвеем назвала. Тогда считалось редким именем. И сокращали меня в детстве Мотей или Матюхой. Мне жутко не нравилось, поэтому когда пришел в школу, сразу учительнице объявил, что называть меня можно только полным именем или по фамилии. На сокращения я откликается не буду. Она была удивлена, но прониклась моей просьбой, не стала ни смеяться, ни обсуждать. До конца школы я и доучился Матвеем, а вот в универе кто-то придумал сокращение на английский манер – Мэт. Поначалу не очень нравилось, потом привык.
Я вживую представила, как паренёк семи лет с важным видом требует от учительницы называть его исключительно полным именем, и прыснула.
– Что смешного?
– Ты наверное был забавным в школе. Высокий и худой, и непременно важный. На сокращённое имя он откликаться не будет, ишь ты!
– Неее, я в школе до девятого класса был мелким, а в началке вообще толстенький. Бабушка кормила на убой. Потом в старших классах вытянулся и стал ходить в качалку и на борьбу, тогда модно было.
Я отломила кусочек от десерта и задумчиво посмотрела на Матвея. Представить его толстым и низеньким я не могла. А ещё не могла понять, зачем он сейчас рассказывает мне такие откровения. При нашей вечной враждебной перепалке, эту информацию можно использовать против парня.
– Что не вкусно?– спросил Матвей, кивнув на пирожное.
– А? – я вынырнула из размышлений.
– Пирожное не вкусное, спрашиваю. Чего зависла? – и тут же парень подхватил вторую вилку из корзинки и отломил чуть ли не половину от моего пирожного и отправил в рот. – Да вроде ничего. Сладкое.
– Эй-эй, куда мою вкусняшку!
– А ты не засыпай на ходу. Рассказывай!
– Что рассказывать?
– Про папеньку и маменьку. Про сестер и братьев, можно и про кота.
– Кота нет, сестер нет, брат есть сводный, но я его редко вижу. Раз в год, когда к папе приезжаю погостить. Да и разница в возрасте у нас большая – почти десять лет. Папа с Жанной живёт в Москве. Да собственно он там и жил. Они с мамой познакомились в Ленинграде, поженились. Но мама в Москву ехать не захотела, отец к ней в Ленинград не переехал. Получился такой себе гостевой брак. Пока я была маленькая, класса до третьего папа часто приезжал, или мы с мамой ездили к нему. Потом родители развелись, но отношения сохранили хорошие и дружеские. Когда мне было восемнадцать, мама вышла замуж за итальянца Адриано и уехала в Тоскану. Там у Адри небольшая винодельня, семейный бизнес. Он даже в честь мамы назвал какое-то вино, сделанное по его авторскому рецепту. Меня мама звала с собой, но я не поехала. Но вот стажировку в институте Феррары мне Адри оплатил. Я в Италии полгода жила. Хотя итальянский так толком и не осилила. Мне продавцы быстрее начали отвечать по-русски, чем я выучила необходимый минимум.