Питер Нимбл и волшебные глаза

Оксье Джонатан

Питер сам точно не знал, что такое «тёмный», но часто слышал, что воронов описывают именно так.

– Получается, что, когда мы найдём Исчезнувшее Королевство, нам придётся спасать его от стаи злых птиц? – содрогнулся сэр Тоуд. – Интересно, сколько их там!

Питер пожал плечами:

– Наверное, миллионы. Как бы мне хотелось знать, чем заканчивается эта загадка. Уверен, что последние слова всё поставят на свои места.

И двое путешественников замолчали, представляя, что может ожидать их там, где их вояж подойдёт к концу.

Между настоящими друзьями иногда случается кое-что удивительное: они перестают тратить

время на бессмысленную болтовню и вместо этого просто довольствуются компанией друг друга. Существует мнение, что только такая дружба и стоит того, чтобы её заводить. Шутки и истории из жизни – это всё просто замечательно, но они не могут сравниться с прелестью одиночества, разделённого с другом. Так было и у наших героев: дни бежали, а Питер и сэр Тоуд проводили всё меньше времени в разговорах и чаще просто сидели рядышком, слушая шум моря.

Но порой, плывя, куда заблагорассудится ветру, под сияющим ночным небосводом, Питер жаждал поговорить и заставлял сэра Тоуда описывать, что тот видел в освещённой луной воде. Рыба больше любит глухую ночь, так что с наступлением темноты у борта начинали мелькать и плескаться тысячи морских обитателей. Будучи заколдованным котоконечеловеком, сэр Тоуд не сильно интересовался традиционными видами животных и обычно старался перевести разговор на темы, которые знал лучше.

– Говорят, – произносил он самым зловещим тоном, – что чем глубже ныряешь, тем крупнее они становятся. А некоторые такие гиганты, что их плавники повелевают волнами самого времени.

– Морские чудовища?

– Именно! – отвечал сэр Тоуд. – Мерлайоны, спруты, кого там только нет… Некоторым вообще даже имён не дали, настолько они ужасные и доисторические. Так случилось, что я своего рода знаток чудовищ, ведь в прошлой жизни я их немало повидал. В основном это были сухопутные драконы, гораздо более злобные.

И тут сэр Тоуд плавно переходил к своей любимой версии истории о том, как его посвятили в рыцари. В одном из её эпизодов он мечом прорубал себе путь из брюха полыхающего трехголового болотного дракона. (Я говорю «версии», потому что биография рыцаря приобретала всё новые и новые измерения с каждым разом, когда он брался её рассказывать, а случалось это довольно часто.)

На самом деле сэр Тоуд, можно сказать, сделал на этой истории карьеру. После того как его посвятили в рыцари, он странствовал верхом на лошади по сельской местности и даже стал своеобразной знаменитостью в разных тавернах и пивнушках, попадавшихся на пути. Он рассказывал посетителям о своих отважных подвигах, и нередко его благородный статус обеспечивал сэру Тоуду бесплатную комнату и полный пансион. Такой счастливой жизнью он жил вплоть до той злополучной ночи, когда судьба свела его со спящей ведьмой.

– Мне так жаль, что я не относился к своему рыцарскому положению со всей серьёзностью, – однажды вечером сказал сэр Тоуд, наградив Питера особенно душераздирающей версией своей истории. – Ни разу мне не представился случай спасти юную даму, и, полагаю, другие рыцари за это таили на меня обиду.

– Может быть, там, куда мы плывём, будет какая-нибудь юная особа? – предположил Питер. – А ещё лучше будет, если там мы найдём мага и волшебника, который снимет твоё проклятие.

– Боюсь, это маловероятно. Когда я был молод, я даже камешка спокойно пнуть не мог, чтобы не случилось какое-нибудь чудо. Но те дни остались позади. Пропали

все ведьмы… Да и всё остальное, о чём стоило бы говорить. – Старый рыцарь быстро заморгал, глядя в небеса, радуясь, что Питер не мог видеть слёзы в его кошачьих глазах.

Питер тоже иногда рассказывал другу о своих горестях: как его нашли в водах залива, как первый год жизни он прожил с мамой-кошкой, как несколько исполненных печали лет он провёл в роли «делового партнёра» мистера Шеймаса.

– Слава небесам, тебе больше не придётся беспокоиться из-за этого негодяя, – сказал сэр Тоуд. – Ах, дорогой мой мальчик. Как жаль, что меня тогда не оказалось рядом, я бы тебя сам усыновил. Ты мог бы стать моим слугой или конюшенным. Как бы нам тогда было весело!

Питера тронуло это замечание, но он знал, что это всего лишь лесть.

– Не думаю, что от слепого слуги тебе было бы много проку.

– Чепуха! – Сэр Тоуд спрыгнул со своего наблюдательного поста. – В тебе есть задатки великого воина! – сказал рыцарь, схватил зубами чёрствый багет и взмахнул им в воздухе. – К бою, юнец! Пора учиться драться!

– Но я уже умею драться, – ответил Питер. – Я могу с расстояния в тридцать шагов связать человеку лодыжки и не дать развязать ему язык при помощи иголки и нитки.

– Грязные приёмчики, всё исподтишка! Чушь. Чему тебе необходимо научиться, так это драке настоящего героя. Хватайся за шпагу.

Он бросил багет к ногам Питера и схватил ещё один для себя. Питер взял багет в руку и несколько раз потыкал им воздух над головой сэра Тоуда.

– Бог мой, да ты безнадёжен, – простонал рыцарь. – Это же шпага, а не электрошокер. Ты что, думаешь, я мог бы разорить целое гнездо драконов, затыкав их до смерти?! Нужно махать! Махать изо всех сил!

Так сэр Тоуд начал обучать Питера искусству ведения дуэли. Попытку нельзя было назвать удачной. Рыцарь был так низок ростом, что не мог производить атаки на уровне выше колен мальчика. Не упрощало задачу и то, что дуэлянты были ограничены палубой крошечного кораблика, который к тому же бросало на волнах из стороны в сторону. Как вы уже знаете, ни Питер, ни рыцарь не были достойными пловцами, поэтому они особенно заботились о том, чтобы не кувырнуться за борт. Но хуже всего было то, что слепота не позволяла Питеру ориентироваться в суетливом танце шпаги. Не раз он спотыкался о собственное оружие и врезался в мачту.

– Если бы багет был острым, я б тебя уже порезал на тридцать кусочков, – ругался сэр Тоуд. – Подними локти! Согни колени! И не забывай следить за ступнями соперника…

– Но я же не вижу твоих ступней! – жаловался Питер. – А ещё я ничего не слышу, потому что слишком занят попытками спасти свою голову. Бесполезная трата времени!

С этими словами он бросал багет и принимался себя жалеть. Эмоции нередко достигают пика, когда двое оказываются на такой ограниченной территории в течение долгого времени. И несмотря на то, что Питер был невероятно талантлив, терпения в нём было не больше, чем в любом другом мальчишке. Ему вовсе не нравилась мысль, что для того, чтобы научиться этому геройскому искусству, потребуется изрядное количество времени. И всё же мало-помалу за многие дни, проведённые в путешествии, уроки рыцаря начали приносить плоды, и Питер с удивлением для себя заметил, что уже умеет делать выпады и отражать удары и в целом орудует шпагой на вполне достойном уровне.