Питер Обыкновенный, или Младших братьев не выбирают
Шрифт:
Он был искалякан разноцветными маркерами. Он был испорчен! Погублен окончательно и бесповоротно! Не знаю, как я удержался, чтобы не прибить Фаджа на месте. Схватил плакат и бросился с ним на кухню — пусть и мама полюбуется.
— Вот, — сказал я. В горле у меня застрял ком. — Только погляди, что он сделал с моим плакатом. — Я чувствовал, слёзы подступают к глазам, сейчас польются. Ну и пусть. — Как ты ему позволила? Как? Неужели ты меня совсем не любишь?
Я швырнул плакат и убежал
Слышу — мама кричит, потом Фадж ревёт. Чуть погодя мама постучала в дверь:
— Питер, можно войти?
Не отвечаю.
Она вошла, села на кровать рядом со мной.
— Прости меня, — сказала она.
Молчу.
— Питер.
Не смотрю на неё.
Она тронула меня за руку:
— Питер… Послушай, пожалуйста.
— Разве ты не видишь, мам? Я даже домашнюю работу не могу сделать без того, чтобы он всё не испортил. Это нечестно! Лучше бы его не было. Вообще не было! Ненавижу его!
— Ты его не ненавидишь, — сказала мама. — Тебе кажется.
— Ну конечно. По правде ненавижу. Терпеть его не могу!
— Ты просто сердишься, — спокойно сказала мама. — И я тебя понимаю, есть за что. Фадж не имел права трогать твой плакат. Я его отшлёпала.
— Правда? — Фаджа ещё ни разу не шлёпали. Мои родители не верят в телесные наказания. — Ты его правда шлёпнула?
— Да, — сказала мама.
— Сильно?
— Дала разок по попе.
Я представил себе эту экзекуцию.
— Питер, — мама обняла меня за плечи. — Я тебе завтра куплю такой же лист ватмана. На самом деле виновата я. Не надо было пускать его к тебе в комнату.
— Вот почему мне нужен замок.
— Я против замков на дверях. Мы семья. Нечего друг от друга запираться.
— Будь у меня замок, Фадж не добрался бы до плаката!
— Этого больше не повторится, — пообещала мама.
Я бы с радостью ей поверил, но не смог. Мой братец, если его не связывать, при первом удобном случае снова ко мне ворвётся.
На следующий день, пока я был в школе, мама купила жёлтый ватман. Что было сложным, так это объяснить Джимми, почему придётся начинать всё сначала. Воспринял он это известие неплохо. Сказал, что на этот раз его грузовик не будет похож на летающий поезд. А я сказал, что сначала намечу буквы карандашом, чтобы надпись не сползала вниз.
Наша группа собралась после школы. Шейла ни словом не обмолвилась о прошлой встрече. А нам что, мы тоже промолчали. Я и Джимми трудились над плакатом, Шейла переписывала наши страницы в буклет. К понедельнику у нас будет готов устный доклад. Ха, а некоторые группы ещё даже не начали!
К
— Ты что же это натворила, Шейла?
Я вскочил с пола. Глянул на обложку. А что, довольно красиво получилось.
Сверху написано:
«ГОРОДСКОЙ ТРАНСПОРТ».
Ниже:
«Авторы — Шейла Табмэн, Питер Хэтчер и Джеймс Фарго».
А ещё ниже, маленькими буквами вот что:
«переписано мисс шейлой табмэн».
Теперь ясно, почему Джимми так разозлился.
— Не может быть! — проговорил я, хватаясь за голову.
— Как ты могла?!
Шейла молчала.
— Это нечестно, — говорю. — Мы же не поставили свои подписи на плакате!
— Но обложка уже готова, — сказала Шейла. — Вы что, не видите? У меня второй раз не напишутся такие ровные буквы. Получилось идеально!
— Ну уж нет! — закричал Джимми. — В таком виде мы буклет не сдадим. Скорей уж я его разорву, чем позволю тебе сдать! — Он схватил работу и сделал вид, что сейчас порвёт.
Шейла завопила:
— Не смей! Убью! Отдай буклет, Джимми Фарго!
Сейчас заревёт, клянусь. Я-то знал, что Джимми этого не сделает, да ей говорить не собирался.
— Питер! Скажи ему, чтоб отдал!
— А ты уберёшь эту дурацкую строчку?
— Не могу. Я всё испорчу.
— Тогда, думаю, лучше его порвать, — сказал я.
Шейла топнула ногой.
— Оооо, как же я вас ненавижу!
— Ты нас не ненавидишь, — сказал я. — Тебе кажется.
— Уж мне-то лучше знать! — крикнула Шейла.
— Ты просто сердишься, — сказал я, поневоле улыбаясь.
Шейла вскочила и попыталась отнять буклет, но Джимми поднял его над головой, а он намного выше Шейлы. У неё не было шансов.
Наконец она села и еле слышно проговорила:
— Сдаюсь. Вы победили. Я уберу своё имя.
— Обещаешь? — спросил Джимми.
— Обещаю.
Джимми положил буклет перед ней.
— Хорошо, — сказал он. — Начинай.
— Я не собираюсь всю обложку переделывать. Только нижнюю строчку зарисую.
Она взяла маркер и принялась за дело. Вскоре вместо слов «переписано мисс шейлой табмэн» внизу красовалась цепочка из шестнадцати цветочков.
— Вот, — сказала Шейла. — Поправила.
— Неплохо смотрится, — одобрил я.
— Без цветов смотрелось бы куда лучше, — скривился Джимми. — Но так хоть честно.
Вечером я показал маме с папой новый плакат. Им понравилось. Особенно сверкающий серебряными блёстками самолёт. Мама положила плакат на холодильник, чтобы до завтра с ним ничего не приключилось.