Питер Снелл. Без труб, без барабанов
Шрифт:
После объявления состава команды началась обычная критика. Особенно прошлись насчет выбора Барри как марафонца № 1. Его оценили на два места впереди Джеффа Джулиана, показывавшего хорошие результаты.
Так как Мариз Чемберлейн, звезда в беге на четверть мили и на полмили и бывшая обладательница мирового рекорда в беге на 440 ярдов, в команду включена не была, я попал под обстрел со стороны ее тренера Вэла Брэдиса, главным образом потому, что бегал ту же самую дистанцию, что и Чемберлейн. Однако такое сравнение, думаю, вряд ли справедливо. Бег на 800 м в наши дни для мужчин — это скорее спринт, а для женщин —
Я еще находился в таком возрасте, когда люди с обидой воспринимают критику со стороны спортивных обозревателей, однако всякие неприятные замечания, сделанные на мой счет, были уничтожены комментариями Чарли Дженкинса из веллингтонской газеты «Спорт Пост», где он писал, что меня следует ценить еще выше, чем восьмым в команде, и далее делал смелое предсказание: «У него истинная душа спортсмена, и ему предназначено в свое время быть героем сотни блестящих побед». Он сделал далеко идущие выводы из тех результатов, которые я в то время показывал.
Дополнительное ободрение пришло от Мюррея, с которым я в те дни довольно часто бегал по трассе Вайатаруа. Мюррей, главный фаворит в Риме на 5000 и 10 000 м, сказал мне неожиданно, когда мы взобрались на первый из больших холмов, расположенных на дистанции: «Не думай, что я завидую тебе, но ты чертовски хорошо подготовлен». Когда такие слова исходят от Мюррея — это награда. И, поскольку я всегда очень чувствителен к ободрению, я взялся за тренировку с новой энергией.
Включение в состав олимпийской команды было отмечено пивом в праздничной атмосфере в одном из отелей. Это был один из редких случаев, когда я появлялся в баре. Я обнаружил тогда, что не смогу тренироваться, если усвою обычную среди моих товарищей привычку собираться по пятницам ради выпивки.
Теперь, с обновленной решимостью заставлять себя бегать до предела, если это потребуется, я включился в дальнейшую после злосчастной третьей недели тренировку. В конце недели я решил провести две пробежки по трассе Вайатаруа. И был ошеломлен, когда во второй попытке вместе с Реем Пакеттом, который протянул меня всю дорогу, я показал личный рекорд 2:12,45.
23 мая с этой относительно небольшой подготовкой я начал циклическую тренировку. Первой наградой было рекордное время в эстафете, посвященной столетию Саутленда, а затем на следующий день в пробежке по трассе Вайатаруа я сбросил со своего лучшего результата еще пять минут.
Три недели я провел в тренировке по холмам и обнаружил, что результаты этого наконец проявляются. Моя тренировка в то время была нерегулярной, и тем не менее я был в состоянии каждый раз в конце недели показывать хорошее время на трассе Вайатаруа.
Тренировка на дорожке должна была следовать по расписанию с 13 июня, однако за 10 дней до этого мне сделали прививку от оспы и у меня поднялась температура до 38 градусов. Прошло около недели, прежде чем я смог опять начать легкий бег трусцой.
В это время для Артура и его команды возникла проблема — где тренироваться в сырую холодную погоду.
Мы попытались использовать дорожку ипподрома в Авондейле (там имелся навес), но нашли ее поверхность,
Для спортсмена, проходящего суровую тренировку, представляется почти невозможным встречаться с девушкой. Мне для этого нельзя было использовать даже субботние вечера из-за требований, которые предъявляла воскресная пробежка по трассе Вайатаруа, но тем не менее когда олимпийские приготовления достигли своего максимума, я приложил все силы, чтобы нарушить правило и доказать возможность исключения.
Уже некоторое время мое внимание привлекала симпатичная девушка, которая высаживалась из автобуса на одной остановке со мной, когда я ехал домой с работы. Познакомившись с хозяином молочного бара, где эта девушка работала, я получил кое-какие сведения о ней и решил, что наступило время действовать.
Мой связной из молочного бара дал ей понять, что она вызывает большой интерес у некоего молодого человека, и когда эта мысль проросла как следует, я обратился к ней и пригласил ее погулять. Она заколебалась. Возможно, она совсем не обращала на меня внимания в то время, когда я наблюдал за ней. В конце концов мы перестали пить кофе, и тут обнаружилось, что она хорошо сохранившаяся женщина за тридцать. Пришлось сказать, что мне 26 лет, но и при этом она чувствовала, что слишком стара для меня или я слишком молод для нее. На этом дело и кончилось, если не считать, что, победив в Риме, я послал ей с Капри письмо. С тех пор, когда мы случайно встречались на улице, мы здоровались и этим все и ограничивалось.
Тогда я еще не представлял себе в действительности, что значит для нас обоих эта разница в возрасте, но сейчас часто спрашиваю себя, что она подумала, когда однажды в конце года раскрыла газету и увидела портрет своего «двадцатишестилетнего» друга с надписью над ним: «Юноша в 21 год, ставший олимпийским чемпионом!»
В остальном в моей тренировке все шло нормально. В ней всегда присутствовало волнение предстоящего большого путешествия. Хлопоты со сбором денег, с получением паспортов, с заказом спортивной одежды постоянно напоминали об Играх и постоянно подстегивали в работе.
После первого месяца тренировки на дорожке мои скоростные качества стали проявляться по-настоящему. 25 июля в Домейне я пробежал поздно вечером по шоссе в тапочках с резиновой подошвой три раза по 440 ярдов за 51,0, 51,5 и 51,2. Время засекал Билл Бейли: он нажимал на секундомер на старте, прыгал в свою машину и дожидался меня на финише.
В тренировке бывали, и довольно часто, относительные неудачи, например не удавалась серия по 300 ярдов, где темп бега снижался после каждой второй пробежки. Но по крайней мере каждое второе тренировочное занятие можно было считать удачным.