Питомцы апокалипсиса
Шрифт:
Глава 10
Кошмарный сон выплюнул меня в белую комнату. Белые стены и потолок сверкали, как отделка и мебель в кабинете Гертена. Как аксамит унголов.
Щека моя тонула в мягкой подушке. Левый глаз снова видел, мускулы и кости даже не чесались. Мягкая хлопковая рубашка щекотала кожу. Сладкая нега разливалась по телу, я не шевелился. Душа наполнялась покоем и радостью, что я живой – живой я!
Напротив моего лица стену пачкал небольшой мокрый желтый подтек. Желто-песочный, как кожа
Об унголах я знал мало. Шесть лет назад ананси провели только что похищенным детям вводную лекцию о своем мире, о сказке, куда нас занесло. На планете Люмен, говорил лектор-ананси, обитают более десятка рас одного гуманоидного вида Ареопы. Самые малая и большая расы – ананси и унголы – воюют между собой уже многие столетия. Почему, нам не объяснили.
Расы, вид, гуманоидный… Мы, дети, слушали эту взрослую белиберду и хлопали глазами.
– Сорри, извините, – спросила Сильвия. – То есть, ананси приходятся унголам кузенами?
Ананси-лектор сказал, что нет, ананси и унголы не ближе друг другу, чем экваториальная и европеоидная расы людей, что окончательно погрузило нас в уныние.
Позже я и Мана спросили Динь-Динь, как старшего, о чем нам втолковывали.
– А, так они о неграх и белых, – ответил белокурый француз.
– Тогда вообще ничего не понимаю, – сказал я. – Почему ананси и унголы дерутся? Я ведь не дерусь с Маной.
Тут же трава лужайки выскользнула у меня из-под ног. Нагретые солнцем листья лопуха обожгли шею. Я удивленно уставился на небо, а небо – на меня. Мана убрала подножку и заявила:
– Никакая я не негра, я – парду, латиноамериканка.
– Сожалею, – понурил голову.
Бразильянка протянула мне руку. Я схватил девочку за локоть и опрокинул рядом на траву.
– Сожалею, что думал, что не дерусь с тобой.
Мы оглядели друг друга – одежда и волосы в траве и колючках ежовника, – и залились смехом. Динь-Динь поспешил прочь от нас, ненормальных.
Я все пялился, как ненормальный, на желтый подтек на стене и не сразу заметил, что связан. Какие-то вязаные шнурки опутали мне руки и ноги. На шнурках болталась куча пустых разноцветных мешочков с вышитыми рисунками и иероглифами. Первая мысль возникла: меня хотят принести в жертву Асмодею или еще кому.
Второй мысли не дал возникнуть до боли знакомый нежный эльфийский голос:
– Стас проснулся.
– Я в курсе, – сказал я и повернулся. В дверях стояли моя хозяйка и Хонока – четырнадцатилетняя японка с короткой стрижкой и огромными раскосыми глазами, как у школьниц в аниме.
Я подергался на узкой койке беспомощно, как спелёнатый младенец.
– Где Мана?
Юля без всякого кокетства сказала:
– Я думала, что единственная у Стаса.
– Ч-чего?
– Я доверяла Стасу все шесть лет.
Миндалевидные лупы Хоноки с упреком посмотрели
– Семпай, старший!
– Кончайте цирк, – зарычал я. – С Маной все в порядке?
Юля отвернулась к окну и уставилась куда-то за горизонт. Хонока сказала:
– Мана-семпай жива и здорова, Стас-семпай. Унголы не навредили ей.
Как и мне, подумал я и выдохнул.
– Твоя работа, Хонока? – кивнул на мешочки с иероглифами. Милая японка покраснела.
– Конечно, нет, Стас-семпай. Юлирель-семпай сама изготовила все талисманы омамори.
– Как же?
– Юлирель-семпай попросила меня научить искусству защиты от коварных ёкаев, демонов несчастий. Всю ночь, пока инкубатор исцелял ваше тело, Юлирель-семпай укрепляла оборону духа.
Я потряс связанной рукой, привлекая взгляд хозяйки.
– Юля, зачем наряжать меня как новогоднюю елку? Почему просто не посадила на цепь?
– Омамори защитят Стаса.
– Да ну?
Юля подошла к кровати, бледно-голубая ладонь коснулась серого мешка на моем плече.
– Кайун усилит удачу Стаса.
– Еще бы.
Ее пальцы скользнули мне на грудь и потеребили золотистую тряпочку в черных ломаных линиях иероглифов.
– Якуёкэ обережет Стаса от злых мананок.
– Все верно, сэмпай, только мононокэ, духи болезней, – вставила Хонука.
Я напряг кисть под тугим шнурком.
– Ну, допустим.
Юля погладила коричневый, почти бурый мешочек с вышитым рулем.
– С андзэном Стаса никогда не собьют на дороге.
– Что за одну ночь через Центр проложили скоростную трассу?
Юля надавила мне на живот сквозь белый мешочек. Под голубыми пальцами на атласной ткани улыбался желтый цыпленок.
– Благодаря андзану Стас не полысеет.
– Успокоила так успокоила, – сказал я. – Хонока, чему ты ее научила?
Я уперся ладонью в кровать, попытался сесть. Бедро накрыл талисман с блестящим золотым грибом или приплюснутой баллистической ракетой. Или…
– Хонока!
Юля будто процитировала энциклопедию для взрослых:
– Амулет Канаяма – для защиты сексуального здоровья.
– Хонока! Черт, что это за вывеска секс-шопа?
Маленькая японка вся сжалась в румяную смущенную помидорку.
– Семпай, я не виновата! Юлирель-семпай все просила и просила обучить новым омамори, приличные быстро закончились.
Плача Хонока выбежала из комнаты. Юля сказала:
– Стас – дурак.
Я вывернул ладонь и дотянулся до узла шнурка. Потянул за пластиковый пистончик.