Плацдарм по бросовой цене
Шрифт:
Чем больше я ждал, тем настойчивее меня атаковывали тревожные мысли. А если Ника не дошла? Если комиссар разослал по всему острову патрульных? Что могло случиться, если она попала в их руки?
Я пошел вверх, в лес, надеясь, что найду лодку и Хосе, который обещал ждать меня до полуночи, как вдруг увидел под ногами отчетливый след от киля. Гепард тоже остановился, понюхал борозду и чихнул, смешно тряхнув головой. Такую борозду оставляет лодка, если ее тащить волоком по песку к воде. Не веря догадке, я побежал по следу вверх, ворвался в мрак зарослей и, распугивая
Сомнений не было: здесь, под этими ветками, Хосе хранил свою лодку, и отсюда он оттащил ее к воде. Мое воображение с легкостью воспроизвело сцену встречи Хосе и Ники, их счастье, затмившее все данные раньше обещания и клятвы, их спешное отплытие и проклятия, с которыми они распрощались с островом…
Я оказался третьим лишним, и такое развитие событий следовало бы предвидеть. Боли в душе я не почувствовал. Душа была слишком истерзана и уже не воспринимала новую боль, которая просто наслоилась на старую. Тем лучше, мысленно говорил я себе. Теперь у меня развязаны руки. Теперь я отвечаю только за свою жизнь и могу использовать ее по своему усмотрению. Для начала – оружие…
Я машинально посмотрел вокруг себя, словно надеялся, что Хосе забыл на поляне ружье или нож, и тотчас услышал тихий испуганный голос:
– Эй!
Я вздрогнул от неожиданности, мышцы мои напряглись, как пружины, готовые к действию, но темное полотно леса вокруг меня ничем не выдавало присутствие человека. Гепард поднял голову, замер и тихо зарычал.
– Да кто же это, черт возьми?! – крикнул я, демонстрируя темноте свой голос, опустил руку на загривок гепарда и похлопал его. – Иди! Иди гуляй!
Кошка, забыв о больной лапе, сделала грациозный прыжок в кусты, но приземлилась некрасиво и бесшумно захромала к морю.
Мой голос удостоверил мою личность лучше, чем скрытая мраком физиономия. От полотна отделилась тонкая фигура в белом и беззвучно приблизилась ко мне.
– Ника!! – воскликнул я, кидаясь к девушке и крепко прижимая ее к себе. Я почувствовал запах духов Анны, оставшийся на лацканах пиджака. – Как хорошо, что ты с ним не уплыла! С тобой все в порядке? Тебя никто не видел?
Она разрыдалась прямо у меня на груди, и я не сразу понял, что пламя горящей базы и на таком расстоянии может обжечь сердце.
– Я думала… – бормотала она, всхлипывая и царапая ногтями мои плечи, – я думала, что вы все погибли. Я уже не верила, что ты сюда придешь… А где Анна?
Я скрипнул зубами и промолчал. Ника отстранилась от меня. В лунном свете блеснули ее глаза.
– Анна где? – повторила она, убирая со лба челку.
– Она погибла. И Дик тоже.
Ника медленно убрала руки с моих плеч.
– Как же? – прошептала она. – Как же теперь?… Зачем тогда все это нужно?…
– Молчи! – Мой голос предательски дрогнул. Я взял девушку за руку. Она была тонкой и холодной. – Ты ничего не понимаешь. Ты мне нужна! У меня не осталось на свете более близкого человека, чем ты. Ты должна меня понять…
Я повел ее по склону вверх, туда, где на возвышенности стоял
– Куда ты меня ведешь? – спросила девушка.
– Ты должна просушить одежду, – ответил я. – И отдохнуть… Ты должна беречь себя. Тебе нельзя болеть.
– Я редко болею, – ответила Ника. – А где Хосе? Ты говорил, что он будет ждать тебя на песчаном мысе.
– Он уплыл, Ника. Он меня не дождался. Может быть, испугался взрывов.
– Он не мог испугаться взрывов, – возразила Ника. – Когда гремели взрывы, здесь никого не было.
– Ты очень грустишь по этому поводу?
– Да, очень, – ответила она после недолгой паузы. – Мне жаль Хосе. Вся команда отвернулась от него, и я тоже. На всем корабле не нашлось ни одного человека, кто бы поверил в его честность. Я чувствую себя виноватой перед ним. Я должна извиниться.
– Найдешь его в порту. Все будет хорошо. А нам надо торопиться. До рассвета осталось не так много времени.
Мы вышли на седловину горы. Джунгли остались позади, впереди нас ждал пологий спуск, поле с выгоревшей сухой травой и белый забор заброшенного особняка.
Собаки не увидели меня в темноте, но почуяли Нику. От их истошного лая девушка замедлила шаг, а потом вовсе остановилась.
– Не бойся, – сказал я ей. – Они тебя не тронут. Они сами боятся всего на свете.
Чем ближе мы подходили к забору, тем более сдержанным становился лай. Мы так и не увидели клонированных близнецов. Псы замолчали и спрятались в темноте. В сад мы вошли при полной тишине.
Я почувствовал себя так, словно после долгого отсутствия вернулся домой. При виде прополотой Анной клумбы у меня защемило сердце, и глаза вновь потяжелели от слез. Всего двое суток назад я зашел в этот особняк, и в каждом предмете мне виделось прикосновение ее рук, взгляда, чувствовалось тепло ее дыхания. Она была жива, была где-то недалеко, хоть и окутана туманом тайны. Я слушал кассету с ее голосом и представлял нашу встречу. Теперь все в прошлом, и мне остается только терзать себя мыслью: все ли я сделал, пытаясь спасти Анну?
Я открыл дверь и вошел в гардеробную с винтовой лестницей, ведущей в гостиную. Не успел я поставить ногу на ступень, как увидел на ней слабый отблеск огня.
Повернувшись, я знаком показал Нике, чтобы она соблюдала тишину, и стал медленно подниматься наверх. Чем выше я поднимался, тем отчетливее проявлялись на стенах дрожащие блики. Из гостиной доносилось слабое шуршание, словно там пиршествовали мыши. Еще через мгновение мне стало совершенно ясно, что там находится человек. Я слышал его дыхание, и мое сердце забилось со страшной силой, готовясь воспринять пусть самую невероятную мистику, но с толикой надежды. А вдруг… Сознание цеплялось за обрывки мыслей, ловило сказочные гипотезы за хвост; я шел наверх все быстрее, уже почти не таясь, уже язык занемел, и крик с самым дорогим для меня именем заметался за стеной зубов, как голубь в стенах комнаты…