Плацдарм
Шрифт:
Новая атака…
Вояки Риламмы высунули за баррикаду большую толстую трубу из листов свернутой слюды, с казенной части которой был подвешен на цепях закрытый котел, судя по переливающимся из-под крышки синеватым огонькам, заполненным раскаленными угольями. И когда враг уже был совсем близко, деловитые мастера осадных машин присоединили к трубе большие мехи и стали их качать. И в лица атакующим ударил настоящий огненный вихрь. Те, само собой, не могли этого выдержать и бежали.
Вслед им полетели глиняные шарики с привязанным фитилем, набитые смолой, серой и паклей — горе тому, в которого попадал такой. Хрупкая глина разбивалась
«Не зря все-таки, — подумал Пункар, глядя на радостно колотящих палашами в щиты товарищей, — несколько раз короли пытались договориться о том, чтобы в бою было запрещено пользоваться огнем, помимо магического. А толку?»
Но времени особо обдумывать эту мысль не было. Импровизированный отряд городского военачальника устремился вперед, на выручку цитадели и Верхнего города.
Уже шагах в трехстах от баррикады и осадников, на площади Старого Мясного Рынка, прозванного в народе многозначительно Крысиным, их ждали…
Человек пятьсот с копьями и, что хуже всего, спешенные кочевники, державшие луки наготове. Их было не так много, но каждый наверняка не менее чем семистрельный, то есть выпускает седьмую стрелу, когда первая попадает в цель.
— Арбалеты! — взревел тысячник.
Ряд латников рухнул на колени, а второй остался стоять, каждый из стрелков встал в «стремя», натягивая хитрую механику весом собственного тела — с такими машинками мог обращаться даже юнец или женщина.
Слитно хлопнули тетивы, и арбалетные стрелы, покинув ложа, с визгом обрушились на горцев.
В плотно сжатой домами толпе почти каждый болт нашел свою жертву. Враги падали под ноги друг другу, хотя многие продолжали бежать со стрелами в груди, пытаясь добраться до ненавистного врага. И слишком многим это удалось — крик перешел в яростный вой, когда панцирники, не успев зарядить во второй раз арбалеты, вынуждены были сойтись в рукопашной со свирепыми варварами. Больше полутора сотен горцев набежало на латников.
— Держать строй! Давить слева! Ровняй линию!
Из боковой улицы послышался слитный грохот.
Ободренные чужаки взревели, усилив натиск, но радость их была преждевременной. На выручку защитникам пришла тяжелая конница.
Это была конная сотня Алых камней — знаменитые далеко за пределами столицы Бешеные.
— Бешеные! Вперед! — Рука в латной перчатке опустилась, и кавалерия двинулась на врагов, метя во фланг.
Вмиг ситуация поменялась — опасный враг превратился в растерянную толпу.
Противник отхлынул в переулки, топча друг друга. Пункар видел, как некоторых чужаков притиснуло к каменным стенам домов, и они отчаянно пытались вырваться или падали под ноги бегущим. Кто-то принялся рубить двери, рассчитывая укрыться в домах и оттянуть неизбежный конец, но двери и ставни в этой части города были традиционно крепкими.
— Ломаем их, ребята! — приказал Пункар. — Давите, Молниеносные, давите!
По всему Верхнему городу, раскинувшемуся вокруг цитадели, шли бои. Наемников было много, гораздо больше, чем городских стражников, и доблестные блюстители закона после первых же потерь забаррикадировались в своих казармах. Впрочем, их только блокировали, поскольку не они были основной целью мятежников. Измыслившие
Фальшивые офицеры городского гарнизона сразу же захватили ворота и перебили ничего не опасавшуюся стражу. В самом замке сил было немного. Три неполных сотни гвардейцев из полка Алые камни, полсотни баронов с севера со свитой (рубаки лихие, конечно, но немногочисленные), с десяток магов, это не считая прислуги, которая могла взяться за топоры и пики, но против пиратов, разбойников и наемников мало что умела. Правда, с ними был сам княжеский чародей — побывавший во многих сражениях вместе с Тамиром именитый боевой маг Коони Оррас с учениками. Но против них были тысячи мятежников, понимавших, что если они не победят сейчас, не захватят до утра дворец и все ворота столицы, то их раздавят. Ибо только в ближайших окрестностях стоят тридцать сотен латников, расквартированных за городом, на кормлении и постое у смердов.
Все решалось здесь и сейчас, и каждая сторона понимала это очень четко и ясно.
Пелена дыма становилась все плотнее. Пламя от множества пожаров превращало осень в жаркое лето. Воздух дрожал и тек над кровлями города, и в нем стремительно плыли, дрожали и ломались очертания дворцовых башен и храмовых куполов, словно бы злая магия разрушала основы мира. Северная часть города была потеряна. Дома горели до самой реки.
Пункар все еще слышал звуки сражения, но мятежники уже перегруппировывались, и теперь они займутся центром города.
Догадка его не обманула.
Не прошло и четверти часа, как налетчики атаковали неровный строй пикинеров.
В ряды нападающих полетели стрелы.
— Щиты! Щиты… — Луженая глотка командира выплеснула поток ядреной солдатской брани, и панцирники присели, выставив перед собой щиты. Один за другим падали раненые или убитые.
Вот перед строем показался первый враг и поймал грудью стрелу.
Но уже второй наступил на ползущего, царапающего землю в агонии товарища и с ревом устремился вперед. Топор отсек голову зазевавшемуся стражнику, разбросал брызги крови по сторонам, но на следующем взмахе врезался в умело подставленный щит латника. Враг взревел, поднял топор и умер — пика из второй шеренги ловко ужалила его в горло.
— Строй! Держать строй! — взревел Риламма, больше всего опасаясь, что его подчиненные растеряются и начнут разбегаться и прятаться.
Облаченные в доспехи горцы, словно поток реки, стремительно двигались на смельчаков с поднятыми секирами и грозным рыком.
— На! — Пункар вложил в удар всю силу, лезвие шривиджайской ковки разрубило закованную в сталь голову наемника почти до бровей.
Рядом с ним сражался десятник Кроз, отвечая на атаки точными скупыми ударами, почти каждый из которых достигал своей цели. В воздухе свистели стрелы…
— Сбоку! — крутанулся Кроз, едва избежав удара.
Из всех переулков уже выбегали отряды латников, появились на крышах лучники.
Враги лезли вперед с яростью нетварей, и Пункар подумал, что их, наверное, чем-то опоили.
Сражение длилось уже, кажется, целую вечность, постепенно их теснили по улице, зажимая в тупик между домами.
— Надо прорываться! — бросил он десятнику.
— Ку-уда?! — не поворачивая головы, провыл Кроз.
Его палаш со свистом рассекал воздух, вспарывая кожаные латы и подныривая под щиты…