Плач Агриопы
Шрифт:
Парень выжидательно замолчал. Павел кивнул — осторожно, но согласно.
– Сюда, — молодой человек широким жестом указал на входную дверь. Управдом слегка замешкался, и собеседник истолковал промедление по-своему:
– Может, вам всё-таки отца Аркадиуша? Может, вам нужен настоящий священник, а не министрант?
– Министрант? — недоуменно переспросил Павел.
– Вы не католик, — определил парень в забавной рубахе, — А кто вы? Православный?
– Да, наверное, — протянул управдом.
– Министрант — это кто-то вроде алтарника в православной церкви, —
За разговором парень провёл Павла в притвор и, не выходя на улицу, повернул направо, к узкой двери. За дверью обнаружилась лестница вниз — должно быть, на цокольный этаж.
– Не пугайтесь, — проводник легко, почти пританцовывая, принялся перескакивать с одной ступени на другую, — У нас тут не подземная тюрьма. Всего-навсего наше молодёжное объединение. Полчаса назад Людвиг был здесь… А вот и он!
Навстречу медленно шёл худенький высокий юноша в самой обычной коричневой куртке и не менее обычных синих джинсах. Единственное, что привлекало в нём — слегка грустный и мечтательный взгляд светло-голубых, будто бы выцветших на ярком солнце, глаз. В нём было что-то общее с «арийцем» — отстранённость от мира, усталость не по годам. Юноша был старше говорливого министранта, вызвавшегося проводить Павла. Впрочем, больше восемнадцати ему бы никто не дал. Павел усомнился, что сумеет договориться с таким малолетним умником. Хотя деваться-то было и некуда.
– Мне нужна ваша помощь, — с места в карьер начал управдом. — Если вы действительно так хорошо знаете Латынь, как утверждает ваш друг.
– Здравствуйте, — рассудочно и, как будто, ничуть не удивившись такому обращению, проговорил юноша. — Моё имя — Людвиг. А вы?
– Павел Глухов. — Под взглядом блёкло-синих глаз Павел смешался, ощутил себя неуклюжим медведем, почти хамом.
– Я знаю Латынь, — в словах Людвига послышалось что-то вроде сильной привязанности. — Это замечательный язык: очень стройный и простой. Латынь — моё хобби; в будущем, надеюсь, станет и частью работы. Но зачем вам моё знание? Латынь — мертва.
– У него есть документ, который нужно прочитать, — встрял говорливый министрант.
– Документ на Латыни? — брови Людвига удивлённо приподнялись, — Вы хотите сказать, исторический документ? Оригинал?
Павел кивнул, постаравшись сделать заговорщическое лицо.
– Я могу попробовать, — улыбнулся Людвиг. — Мне и самому было бы интересно. До сих пор я имел дело только с хрестоматиями. Так где он?
– Кто? — слегка нервно уточнил управдом.
– Ваш документ, — Людвиг пригладил светлую короткую чёлку. — Или вы не принесли его сейчас? Мы можем договориться о встрече, скажем, завтра…
– Он в моей машине, — решился Павел. — Если вы пройдёте со мной…
– Люд, ты уверен, что хочешь пойти? — говорливый ощутимо напрягся, — Вы извините, конечно, —
– Я пойду! — Людвиг сказал это так просто и твёрдо, что для возражений не осталось места. — Я совершеннолетний, и похищать меня — незачем; выкупа за меня точно не дадут, а любители мальчиков выберут кого-нибудь помоложе.
– Скажите ещё раз, как вас зовут? — говорливый министрант пристально уставился на Павла.
– Павел Глухов, — назвавшись, управдом, как по наитию, достал книжечку паспорта из кармана и раскрыл перед собеседником на странице личных данных. Он решил, что хуже уже не будет. Так и вышло: министрант немедленно надулся, засерьёзничал и важно кивнул. Впрочем, это не помешало ему, отставая от Павла и Людвига на десяток шагов, сопровождать их до самых ворот храма. За ворота он, к счастью, не пошёл, и Павел довёл юного латиниста до «девятки» без помех. Распахнул переднюю дверь, приглашая того садиться. Людвиг — не будь дураком — сперва наклонился и заглянул в машину. Этого управдом и боялся. Он догадывался, как отреагирует любой посторонний, увидев на заднем сидении мужика в смирительной рубашке, с антикварным мушкетом в руках. Павел так долго обдумывал, где ему взять переводчика, что как-то не подготовился к тому, чтобы объяснить эту картину.
– Что вам от меня нужно? — Людвиг испуганно смотрел на управдома. — Вам обоим? — От всей его неотмирности не осталось и следа; вместо слегка надменного мечтателя перед Павлом стоял подросток, который испытывал сильный страх.
– Ты это… — Павел отступил на шаг назад, пытаясь показать, что бояться нечего, — Не думай ничего плохого.
– Никакого документа нет? — Людвиг тоже отступил на шаг от машины. Не ясно было, почему он до сих пор не пустился наутёк; что ещё хотел выяснить у Павла.
– Есть, — управдом мрачно понурился, — На заднем сидении как раз и сидит этот документ. Говорящий, как попугай… Ладно, — Павел обречённо махнул рукой, — Извини, что побеспокоил. Я не подумал… не подумал, что ты о нас подумаешь… — В общем, извини. Иди куда шёл. Пока.
Но Людвиг не уходил. Он как будто размышлял над услышанным. Потом решился: опять наклонился в салон «девятки» и что-то произнёс. «Ариец» в ответ тоже бросил пару слов. Юнец, с изумлением в голосе, выдал длинную тираду. «Ариец» ответил чем-то похожим. Людвиг распрямился и уставился на Павла.
– Это шутка? Какой-то розыгрыш? — вопросил он с глуповатой улыбкой.
– В каком смысле? — не понял Павел.
– Признайтесь, вас эти чудики наняли, — юный латинист кивнул в сторону соборных ворот, так что было понятно, каких своих приятелей он имеет в виду. — Они все смеются над тем, что я учу Латынь. Но этот… человек в машине… — Людвиг осёкся, потом взял себя в руки. — Он говорит на Латыни просто блестяще. И у него есть акцент. Это удивительно. Мои учителя — они все говорят на Латыни правильно, без акцента. По-другому и нельзя — язык-то мёртвый, книжный. На нём не общаются люди. Никто не будет болтать на Латыни о погоде и девушках. — Людвиг замолчал.