Плач серого неба
Шрифт:
Скульптор в последний раз огладил белую массу и осторожно отнял руки от лица покойника. Палец за пальцем он аккуратно стащил и положил на стол перчатки.
— Ну, для начала, — в тусклом и холодном свете ламп его высокий и тощий силуэт выглядел жутковато, — по костюму.
Человек приблизился к нам и откинул простыню. Я невольно зажмурился, но тут же заставил себя открыть глаза. Выглядеть лучше тело, конечно, не стало, но врач был прав — к обугленной плоти кое-где намертво пристали большие клочья
— Согласно показаниям знакомых господина ил-Лакара, он был единственным на том приеме, кто носил белый костюм. Остальные предпочли более… классический стиль.
Я немедленно пометил это в блокноте.
— А во-вторых, я сумел нарисовать вот это, — глаза анатома блеснули, когда он вытащил из-под головы мертвеца лист бумаги, на котором карандашом был начертан схематический, но очень притом живой портрет. — Моя собственная техника, — гордость в голосе человека даже не пряталась, — восстановление лица по структуре черепа. Его знакомые подтвердили сходство.
— Это чудесно, — встрепенулся Хидейк, — но откуда вы взяли усы и бороду?
— Так те же знакомые и подсказали. Конечно, техника пока не совершенна, но в целом дает неплохие результаты.
— То есть, — не унимался дотошный альв, — усы вы дорисовали потом, по словам знакомых покойного. А какие еще поправки вы вносили потом?
— Ну… Глаза чуть увеличил, — смутился анатом, — пару морщин добавил — все-таки, покойный был стар…
— Стало быть, — я оторвался от блокнота, — вы не знаете, были ли у трупа усы, борода и морщины?
— Выходит, не знаю, — талантливый художник приуныл, — но опознание ведь для того и существует, чтобы по словам родственников и знакомых…
— Кстати, о знакомых. Вы не запомнили, кто приходил по его душу?
— Не очень. Точнее, я помню двоих — господина Визершпица из Ратуши и мистриссу Лагель, прачку, — у нее еще такой забавный восточный акцент. Но тут все просто — один постоянно мелькает в газетах, а вторая, по удивительному стечению обстоятельств стирает… стирала белье не только господина ил-Лакара, но и мое. А вот третьего я как-то подзабыл. Какой-то юноша-альв, из богатых. Можно посмотреть в журнале посетителей.
— Буду очень обязан, — воодушевился я, — Ларра? Ты что-то нашла?
— Пока нет, — протянула орчанка, вглядываясь в труп, — но… скажите, мастер…
— Поммель. Гастаф Поммель, прошу меня простить.
— Мастер Поммель, скажите, тело вскрывали?
— Никак нет, мистрисса… — орчанка не обратила внимания на паузу, и слегка обескураженный врач продолжил. — Никто и не думал о вскрытии, ведь причина смерти каждого здесь вполне ясна…
— Да ну? — бросила Вольная, и брови ее грозно изогнулись.
— Конечно, — удивился Поммель, — все они погибли при взрыве,
— Гениально, — процедила Ларра, — как точно, а главное, как все грамотно обосновано!
— Не понимаю, зачем этот насмешливый тон, — поджал губы анатом, — и он мне не нравится.
— Как мило, — улыбнулась орчанка, — а мне, милейший, совсем не нравится ваша лень. Как можно не отличить ожог алхимический от следов огня?
— Что? — несмотря на страшный холод, лицо врача мгновенно запылало.
— Да вы только взгляните на пораженные ткани! Огонь оставляет иные рубцы. Это тело сначала хорошенько полили кислотой, а только потом бросили в огонь. Хотя похоже на то, что и в огонь-то его не бросали — так, оставили тлеть в удачном месте, да упала на спину пара горящих балок — вот здесь и здесь ребра перебиты. Подозреваю, что и позвоночник…
— Кто-то не хотел рисковать? — воскликнул я, и карандаш с удвоенной силой забегал по бумаге, — кто-то сделал все возможное, чтобы лицо мертвеца нельзя было опознать наверняка.
— А зачем это могло кому-то понадобиться? — с видом доброй учительницы спросила Ларра.
— Чтобы каждый, кто видит труп, был уверен, что перед ним — Артамаль ил-Лакар, — мрачно подытожил Хидейк. — Насколько я помню, настоящий Артамаль и ростом был повыше. Хотя ручаться не стану.
— Да что там ручаться, — Вольная принялась засучивать рукава, — Гастаф, дружочек, а притащи-ка ты нам свои инструменты.
— Но… позвольте, — в голосе мастера Поммеля прорезался откровенный ужас, — я не могу допустить, чтобы вскрытие проводили посторонние лица!
— Успокойся, вскрытие я проводить не буду, — махнула рукой орчанка, — мне всего лишь нужно открыть ему рот.
— Зачем? — Кажется, ужаснулся не только несчастный анатом, но и мы с Хидейком.
— Да что с вами, мужчины? Вы видели его челюсть? Она же перекошена, ее явно ломали. Стоит узнать, зачем, как вы думаете?
Меньше сегмента спустя она аккуратно отжимала зубы мертвеца длинным скальпелем.
— И вот… Ну конечно, — орчанка победно указала свободной рукой на темный провал рта. Да что вы, как неженки, давайте ближе!
Гастаф Поммель, который, в отличие от неподготовленных обывателей, не сделал шаг назад после первого же хруста костей бедного трупа, склонился над телом.
— Подумать только, — обескуражено пробормотал он, — ну и дела…
Любопытство оказалось сильнее, и вскоре мы присоединились к изумлению анатома, разглядывая отверстие почти ровной треугольной формы, зиявшее в нёбе покойника.
— Его убил не огонь, — начала Ларра, и уязвленный Поммель немедленно подхватил:
— Это сделал одушевленный, вооруженный длинным острым предметом…