Плач в ночи
Шрифт:
— Это будет хороший год для тебя, Дженни, — сказала Фрэн. — Нутром чую.
Хороший год! Когда она наконец вернется в Нью- Йорк, то скажет Фрэн, чтобы та проверила свое нутро. Оно ей не то подсказывает.
Но малыш! Благодаря ему все горести стали неважны. «Беру свои слова обратно, — торопливо подумала Дженни. — Год действительно был хороший».
Когда она проснулась, комнату заливало солнце, ясный, холодный свет — значит, на улице мороз. Фарфоровые часы на столике у кровати показывали пять минут восьмого.
Малыш проспал всю
Длинные ресницы отбрасывали мирные тени на бледные щеки. На полупрозрачной коже темнела синяя венка рядом с крошечным носом. Руки малыша были закинуты за голову, ладошки разжаты, растопыренные пальцы напоминали звездочки.
Ребенок не дышал.
После Дженни вспомнила, как кричала, как бежала с ребенком на руках, как выскочила из дома в ночной сорочке, босиком, и по снегу неслась к конторе. Там были Эрих, Клайд, Люк и Марк. Марк выхватил у нее мальчика и прижался ртом к крошечным губам.
— Внезапная смерть грудничка, миссис Крюгер, — сообщил доктор Бович. — Он был очень болезненным младенцем. Не знаю, как он пережил бы операцию. Так для него гораздо легче.
— О нет, нет! — снова и снова нараспев повторяла Руни.
— Наш мальчик! — причитал Эрих.
« Моймальчик, — яростно подумала Дженни. — Ты отказался дать ему свое имя».
—Почему Бог забрал нашего малыша на небо? — спрашивали Тина и Бет.
В самом деле, почему?
— Я хотела бы похоронить его с твоей матерью, Эрих, — сказала Дженни. — Мне почему-то кажется, что там ему будет не так одиноко.
Руки ее болели от ощущения пустоты.
— Прости, Дженни, — твердо ответил Эрих. — Я не могу тревожить могилу Каролины.
После мессы Кевина Макпартленда Крюгера положили рядом с тремя младенцами, которые умерли в других поколениях. Сухими глазами Дженни смотрела, как опускают гробик. В первое утро на ферме она смотрела на эти надгробия и удивлялась, как человек может вынести потерю ребенка.
Теперь у нее самой такое горе.
Дженни заплакала. Эрих обнял ее, но она стряхнула его руки.
Все гуськом направились обратно к дому: Марк, Люк, Клайд, Эмили, Руни, Эрих и сама Дженни. Было холодно. Эльза, оставшись в доме, приготовила сэндвичи. Глаза у нее покраснели и опухли. «Значит, Эльза не бесчувственная», — ожесточенно подумала Дженни и тут же устыдилась.
Эрих провел гостей в переднюю гостиную. Марк очутился рядом с Дженни:
— Выпей это. Согреешься.
Бренди обожгло горло. С того мига, как Дженни узнала о беременности, она не притрагивалась к алкоголю. А теперь это не имеет значения.
Она оцепенело села, отхлебнула бренди. Было трудно глотать.
— Ты дрожишь, — заметил Марк.
Руни услышала его:
— Принесу твою шаль.
«Только не зеленую, — подумала Дженни. — Не ту, в которую я кутала малыша». Но Руни уже накидывала
Взгляд Люка был прикован к Дженни, и она знала почему. Она попыталась сбросить шаль.
Эрих разрешил Тине и Бет принести игрушечные колыбельки в гостиную, чтобы девочки побыли со всеми. Они были напуганы.
— Мамочка, смотри, — сказала Бет, — вот так Бог укроет нашего малыша на небе.
Она с любовью подоткнула одеяло у подбородка куклы.
В комнате воцарилась полная тишина.
А потом раздался голос Тины, мелодичный и ясный:
— А вот так вот та тетя, — девочка указала на портрет, — накрыла малыша, когда Бог забрал его на небо.
Медленно и аккуратно раскрыв ладони, она прижала их к лицу куклы.
Дженни расслышала хриплый, долгий выдох. Ее собственный? Все пристально смотрели на портрет, а потом одновременно повернулись к ней, и глаза, в которых стоял вопрос, устремились на нее.
Глава 31
— Нет, нет, — заунывно твердила Руни. — Милая, Каролина ни за что не сделала бы малышу плохо. — Женщина подбежала к Тине. — Знаешь, когда Эрих был маленький, она всегда брала его лицо в ладошки. Вот так, — она мягко положила ладони кукле на щеки. — Смеялась и говорила: « Caro , caro». Это значит «дорогой». — Выпрямившись, Руни огляделась, зрачки ее стали огромными. — Дженни, я не ошибаюсь. Она вернулась. Может, она знала, что малыш заболел, и хотела помочь.
— Убери ее отсюда, Клайд, — тихо сказал Эрих.
Клайд схватил жену за руку:
— Пошли. И молча.
Руни вырвалась:
— Дженни, скажи им, что я видела Каролину. Скажи им, что я говорила тебе об этом. Скажи им, что я не чокнутая.
Дженни попыталась подняться с кресла. Клайд делал Руни больно, его пальцы впились в ее тонкую руку. Но ноги не держали Дженни. Она хотела заговорить, но ничего не вышло. Ручки Тины, закрывающие кукле рот и ноздри...
Люк заставил Клайда разжать пальцы.
— Отстань от нее, приятель. Бога ради, ты что, не видишь, что для нее это слишком? — И успокаивающе произнес: — Руни, иди домой, приляг. У тебя тоже был тяжелый день.
Казалось, Руни не слышит.
— Я ее видела, видела. Иногда по ночам, когда Клайд уснет, я выбираюсь наружу, потому что хочу поговорить с ней. Наверняка она знает, куда уехала Арден. И я вижу, как она заходит в дом. Однажды я видела Каролину в окне детской. Ее освещала луна, ясно, прямо как днем. Мне хотелось, чтобы она как-нибудь поговорила со мной. Может, она думает, я боюсь ее. Но с чего мне? Если Каролина здесь, это значит, что даже если Арден умерла, то она тоже может вернуться. Разве не так? — Вырвавшись от мужа, Руни подбежала к Дженни, упала на колени и обняла ее. — Это значит, что малыш тоже вернется. Разве не здорово? Дженни, дашь мне подержать его, когда он вернется?