Плач волка
Шрифт:
— Но оборотню здесь не место, — произнес Чарльз, внезапно догадавшись, почему этого волка было так трудно почувствовать и почему он не получил предупреждения о нападении. Судя по одежде, которую носил мужчина, он выглядел так, словно жил здесь очень долгое время.
— Это зло. И это тоже превратило меня в монстра, как и он, — прошептал мужчина.
Если бы Чарльз был на долю секунды быстрее, он мог бы удержать Анну. Но он устал и сосредоточился на другом волке.
Анна проскользнула мимо него по склону горы. Она так спешила, что примерно в четырех шагах от их нового знакомого съехала по снегу.
Чарльз
Он был уверен, что этот мужчина не представлял для нее угрозы. Чарльзу удалось убедить братца волка отступить и дать Анне шанс применить свою магию и приручить бродягу, в конце концов, именно поэтому его отец послал ее.
— О, ты не злой, — заверила Анна.
Мужчина замер, все еще одной рукой держась за ее рукав. Затем слова полились из него так, будто он не мог их остановить:
— Я знаю все о зле. Я боролся с ним и против него, пока кровь не полилась дождем. Я все еще вижу их лица и слышу их крики, как будто это происходит сейчас, а не почти сорок лет назад. — Он отпустил Анну и спросил: — Кто ты? — Он упал на колени рядом с ней, словно больше не мог стоять.
— Кто ты?
Однако он действовал слишком быстро, и у братца волка лопнуло терпение.
Мгновенно, не обращая внимания на раны, Чарльз оказался рядом с Анной, с трудом удержав руки от бродяги только потому, что успокаивающий эффект омеги распространился и на него.
— Она укротительница волков, — сказал Чарльз мужчине. Даже Анна не смогла полностью сдержать собственнический гнев в его голосе.
— Приносящая покой.
— Я Анна Корник, — представилась Анна. Чарльзу понравилось, как это имя легко слетело с ее языка. Она знала, что принадлежит ему, и братец волк удовлетворенно успокоился. Поэтому он не схватил ее за руку, когда она коснулась плеча незнакомца и продолжила: — А это Чарльз, моя пара. Кто ты?
— Уолтер. Уолтер Райс. — Игнорируя Чарльза, как будто он вообще не представлял угрозы, мужчина закрыл глаза и немного качнулся на коленях в снегу. — Я не чувствовал себя так спокойно с… с довоенных времен. Я наконец могу уснуть. Думаю, мог бы спать вечно без сновидений.
Чарльз протянул ему руку.
— Почему бы тебе сначала не поесть с нами.
Уолтер поколебался и еще раз внимательно посмотрел на Анну, но все же взял руку Чарльза и поднялся на ноги.
Уолтер ел так, словно умирал с голоду, возможно, так оно и было. Однако время от времени отрывался от еды и с благоговением смотрел на Анну.
Сидя между ними, Чарльз подавил улыбку. Он не помнил, чтобы до встречи с Анной так часто улыбался. Наблюдать, как она извивается под обожающим взглядом Уолтера, довольно забавно. Он надеялся, что сам не смотрел на нее так — по крайней мере, не на публике.
— Я не специально это делаю, — пробормотала она, глядя на свое тушеное мясо с морковью. — Я не просила быть омегой. Это все равно, что иметь каштановые волосы.
Анна не права, но Чарльз думал, что она и так смущена прямо сейчас, поэтому не стал спорить с ней. И она не полностью ошибалась. Как и доминант, омега была личностью. И, как любил говорить Бран, личность — это отчасти наследие, отчасти воспитание, но в основном выбор, который ты делаешь в жизни.
Когда Анна не была напугана,
Человек не просто рождался альфой, он сам себя делал им.
То же самое было верно и для омег.
— Однажды, — тихо произнес Уолтер, — сразу после очень плохой недели я провел день, разбив лагерь на дереве в джунглях, наблюдая за деревней. Сейчас не могу вспомнить, должны ли мы были защищать их или шпионить за ними. Девушка вышла из дома, чтобы повесить свое белье прямо под моим деревом. Я полагаю, ей было восемнадцать или девятнадцать, и она выглядела слишком худой. — Его взгляд переместился с Анны на Чарльза и обратно к еде.
«Да, — подумал Чарльз, — я знаю, что она все еще худая, но у меня было меньше недели, чтобы ее подкормить».
— В общем, — продолжил старый ветеран, — смотреть на нее было все равно, что наблюдать за волшебством. Она доставала из корзины одежду, встряхивала ее и вешала на веревку. Ее запястья были тонкими, но такими сильными, а пальцы быстрыми. Эти рубашки не посмели бы ослушаться. Когда она ушла, я хотел постучать в дверь, чтобы ее поблагодарить. Она напомнила мне, что существует мир ежедневных хлопот по дому, где нужно стирать одежду и где все было в порядке. — Он снова взглянул на Анну. — Она, вероятно, была бы в ужасе от грязного американского солдата, появившегося у ее двери. И вряд ли поняла бы, за что я ее благодарил, даже если бы знала мой язык. Она просто делала то, что и всегда. — Он замолчал на секунду. — Но я все равно должен был поблагодарить ее. Она помогла мне пережить трудные времена и еще несколько плохих моментов с тех пор.
После этого все замолчали. Чарльз понял суть этой истории и надеялся, что и Анна тоже. Анна походила на ту женщину. Она напомнила Чарльзу о зимах, проведенных у камина, пока Бран играл на скрипке. Тогда он знал, что все сыты и счастливы, мир безопасен и упорядочен. Это случалось не так часто, но важно помнить, что это могло быть.
— Итак, — сказал Чарльз, когда Уолтер доел остатки третьей банки с ужином. — Ты долгое время жил здесь, в горах.
На мгновение Уолтер выглядел спокойным, а потом подозрительно посмотрел на Чарльза. Затем фыркнул и покачал головой:
— Похоже, это больше не важно. Это старые новости. — Он съел еще ложку еды и продолжил: — Когда вернулся с войны, какое-то время все было в порядке. Конечно, у меня вспыльчивый характер, но не настолько, чтобы беспокоиться. Пока не стало хуже. — Он хотел добавить что-то еще, но вместо этого съел еще кусочек. — Сейчас это не важно. Я начал заново переживать войну, как будто она все еще продолжалась. Я мог слышать ее, ощущать на вкус, унюхать, но оказывалось, что это был всего лишь выхлоп автомобиля или сосед колол дрова. Что-то в этом роде. Я уехал, пока не навредил своей семье. Затем однажды вражеский солдат подошел ко мне сзади. Я так подумал из-за формы, понимаете? Я напал на него, возможно, убил его…