Плачущий ангел Шагала
Шрифт:
– А мужа? – Даша лукаво улыбнулась. – Дружить так дружить.
– Нет. Обойдемся без мужа. Я серьезно, Даш. Ну что ты смеешься.
– Хорошо. Я согласна. Но чуть позже. У нас сейчас проблемы, свекра убили.
– Знаю.
– Знаешь? Любишь? Тогда помоги…
«Мне нужен как раз такой человек, – подумала Даша. – Он очень кстати объявился. Я буду полной дурой, если не воспользуюсь ситуацией. Пусть он мне лапшу на уши вешает. Жена, любовь. Он меня без презика трахнул, Светка, скорее всего, его ребенок,
«Сходи в спортзал», – услужливо напомнил органайзер сотового телефона.
– Как только, так сразу, – пообещала Лика Вронская мобильнику. – У меня сейчас другие способы поддержания формы. Но ты прав: спортом заниматься надо обязательно. Вот выведу на чистую воду Кирилла и Нино – и сразу же на тренировку.
Она болтала с телефоном, разговаривала с «фордиком». И изо всех сил пыталась не поддаваться панике.
Сильный страх выветрил все мысли. Лика зажмурилась и чуть не въехала в бампер притормозившей у светофора машины.
– Дуреха, – пробормотала Вронская вслед удалявшемуся светло-зеленому «Ситроену» с питерскими номерами. – Кто же в Москве пешеходов пропускает!
Все будет хорошо, уверяла себя Лика. Сейчас она поставит машину на стоянку, примчится домой. И, может быть, даже позвонит знакомому спецназовцу Лопате. Тот поворчит, но все равно приедет. Настоящий мужик. Готов прийти на помощь всегда, хотя их неудачный роман закончился, так, по сути, и не начавшись. И у Лопаты жутко болит голова от ее голоса…
– Анжелика, газеточка есть? – поинтересовался охранник на парковке.
Лика покачала головой.
– Я не была сегодня в офисе. Фактически я уволилась. Так что извиняйте, хлопцы, бананов нема.
Обиженно поджав губы, мужчина поднял шлагбаум.
– Неистребима тяга народа к халяве. Я полгода провела во Франции. В Москве до редакции так и не доехала, хотя надо бы или трудовую книжку забрать, или включиться в творческий процесс. Но охранник этот до сих пор ведь свежий номер требует. А киоск в двух шагах от стоянки! – бормотала Лика, паркуя машину на своем месте.
Потом она еще пару минут сидела в салоне, пытаясь унять дрожь.
«Ладно, – решила Вронская. – Надо выходить. Сейчас домой, звоню Лопате и забираюсь в ванну. Должно помочь. Это простуда. Я всего лишь простудилась, вот и все…»
Щелкнув брелком, она осмотрелась по сторонам. Как назло, случайных попутчиков не обнаружилось. Но дорога до дома освещена практически полностью…
«Я так и знала», – пронеслось у нее в голове, когда из кустов вдруг вынырнула тень и рот оказался мгновенно зажат широкой, невыносимо воняющей табаком ладонью.
Сильный удар по голове мгновенно почти полностью выключил звук и свет этого мира. Угасающим сознанием Лика успела отметить,
Глава 10
– Значит, грипп, говоришь… – не предвещавшим ничего хорошего тоном протянул оперативник Паша.
Петр Васильченко шмыгнул носом, покашлял. Потом, видя скептическое выражение на лицах следователя Владимира Седова и своего коллеги, схватил Пашу за руку, прижал его ладонь ко лбу.
– Тридцать восемь, как с куста. Уже который день. А может, и больше тридцати восьми. К вечеру совсем хреново становится, – жалобно сказал он. – Мужики, вы не подумайте, я и в поликлинику ходил. Мне больничный сразу дали.
– Больничный тебе, Петя, дали, – произнес Седов и сделал шаг вправо, ближе к фонарю. – На меня смотри, глаза не отводи! Не отводи, я сказал! Больничный тебе дали. Дома сказали сидеть. А вот теперь объясни нам с Пашей: какого рожна тебя понесло к дому Лики Вронской?!
Петр сглотнул слюну. Объяснения у него, разумеется, имелись, но озвучивать их было стыдно. Очень, очень стыдно…
– Васильченко, ты допрыгаешься! – предупредил Паша, пристально вглядываясь в лицо Петра. – Видок у тебя тот еще! Виноватый!
– Короче, мужики, такое дело, – замялся Петр. – Понимаете, когда трахать некого – оно совсем хреново.
Не сдержавшись, Седов и Паша дружно захохотали.
– Так, – стонал Паша. – И ты решил трахнуть Вронскую!
– Ой, не могу, – посмеиваясь, Седов вытер выступившие на глазах слезы. – А ты не знаешь, что статья есть за это дело в Уголовном кодексе?
Васильченко замахал руками.
– Мужики, вы чего! Я ж ее видел. Куда к такой подкатываться, кто я и кто она. Нет! Нет, это не то, что вы подумали. Просто я валялся дома с температурой, и в голову поналезло всякого…
…Любая болезнь сына являлась для мамы Петра поводом для начала активных боевых действий. А уж когда дражайший сыночек подхватывал грипп – битва с болезнью велась по всем фронтам. Маман сразу же приехала к нему домой, и в крошечной кухне мгновенно стало совсем тесно от больших и маленьких банок и свертков, пучков трав, склянок с таблетками.
– Вот, Петя, малиновое варенье. А это зверобой, заваривай и горло полощи. Здесь соль, в ванну полпачки, пропотей как следует. Чай из липового цвета чтобы пил, ты слышишь? Кстати, Верочка мне вчера звонила.
Петр оживился. В личной жизни у него уже давно царил полный штиль. Он вспоминал бывшую невесту, часто вспоминал. И говорить о ней куда приятнее, чем о лечебных пытках. Все равно ведь он ничего из маминого списка выполнять не будет. Вот сейчас она уедет – и в мусоропровод отправится большинство снадобий.