Плакала Алла. Сборник рассказов
Шрифт:
– Дожился, уже дочка угрожает, – произнес Никодим Ильич, сидя на грязном полу. Он дал волю своим чувствам и заплакал.
Было ему обидно или стыдно, он и сам толком не знал и поэтому продолжал рыдать, как ребенок, размазывая слезы по лицу. Когда во дворе залаяла собака, Никодим Ильич встал с пола и выглянул в окно.
Это была почтальонша. Крепкая девушка с большими формами, засовывала в почтовый ящик газеты. Достав из своей сумки пачку конвертов, она пересмотрела адресатов и вскоре поехала дальше на своем смешном велосипеде. Под ее колоритной фигурой он смотрелся игрушкой.
Походив по дому, Никодим Ильич успокоился и вспомнил о недопитой водке. Подобрав брошенный лист письма, он вернулся на веранду и вылил остатки алкоголя в мутный стакан. Он уже цедил спиртное, а его глаза заметили детский рисунок на стене комнаты.
Цветными карандашами на нем были нарисованы три смешных человечка, которые взявшись за руки, гуляли под ярким солнцем.
В самом низу картинки старательно был выведен текст:
«Папа, мама, я – дружная семья!».
Никодим Ильич поперхнулся и отставил стакан. К горлу опять подкатил комок и слезы невольно покатились из его глаз. Теперь-то он уже точно знал, что плакал он от стыда и боли…
После того как Никодим Ильич оставил алкоголь в унитазе, он засобирался к жене на фабрику. Ждать, когда Алевтина закончит работу он не мог, ему не хватало ни сил, ни терпения. Подгадав время обеденного перерыва, он поспешил на фабрику, где и сам работал.
Алевтина Петровна встретила мужа с опаской. От него исходил запах алкоголя, и она ненавязчиво предложила ему уединиться.
– Что случилось, Никодим, почему ты здесь? Ты же сегодня выходной? – Спросила она, когда они укрылись от любопытных глаз.
Никодим Ильич опустил голову и молча протянул ей конверт.
Алевтина Петровна быстро прочитала письмо и сказала:
– Ты не обижайся на Раису, она ведь еще ребенок несмышленый, да и к тому же, испугалась сильно… Она тебя любит, Никодим.
Никодим Ильич боялся поднять головы и показать лицо жене. Он чувствовал, как слезы, подкатив к горлу, предательски выдавали его слабость. Он все еще молчал, а жена погладила его седую голову.
– Ничего все наладится, все будет еще хорошо, – успокаивала его Алевтина Петровна, замечая терзания мужа.
Но Никодим Ильич вдруг выпрямился и заявил:
– Это все водка, это она проклятая! Не буду я ее больше пить!
Алевтина Петровна, конечно, не поверила мужу, так как за свою жизнь, таких обещаний от мужа она услышала много. Но, будучи добрым человеком, она, все-таки, подыграла ему.
Она согласилась с его заключением и сказала:
– Конечно, это она… Она из тебя выгоняет человека. Ты же мужик хороший, работящий и не дурак какой-нибудь. Вон на доске почета висишь. Ни пей ты ее проклятую и все будет у нас хорошо.
– Ты не слышишь меня, Алевтина, – упрекнул ее муж, – я сейчас не об этом. Это до чего надо довести ребенка, чтобы она вот так!..
У Никодима Ильича не хватало слов, чтобы высказать все,
Спустя минуту, он заключил:
– Это же крик души…
– Да. Ты, наверное, прав, Никодим Ильич, – согласилась с ним жена, а обеденный перерыв между тем закончился.
Алевтина Петровна засобиралась, и чтобы успокоить Никодима Ильича, чмокнула его в небритую щеку.
Напоследок она сказала:
– Ты сильно не переживай, я приду, и мы с тобой поговорим.
Муж одобрительно закачал головой, а она добавила:
– И смотри больше не добавляй… А, то ничего не получится.
Никодим Ильич обиделся на предупреждение жены и первым вышел за проходную фабрики. Быстро шагая по улице поселка, он ругал себя на чем стоит белый свет. И чем обиднее он себя обзывал, тем скорее становилось его движение.
Домой Никодим Ильич пришел весь на взводе. Все в нем кипело, все его раздражало, и он кинулся наводить порядок в доме. Когда дело дошло до двора, он вспомнил, что еще не кормил кур и кроликов. Боров «Яшка», тоже требовал обеда, громко хрюкая в сарае. Никодим Ильич был в запале и поэтому быстро справился и с этой задачей.
Присев перекурить, Никодим Ильич осмотрел двор, а всегда предусмотрительный кот «Барсик», наблюдал за хозяином с высокой ветки сирени. Добродушный пес «Шарик», наоборот, звонким лаем привлекал к себе внимание хозяина. И хотя Никодим Ильич и был сильно возбужден, но все же не обошел их своим вниманием. Каждому он дал полагающуюся порцию еды, а «Шарику», как другу, которому частенько объяснялся в любви, дал большой мосол.
– А я с алкоголем завязал, – объявил он собаке.
Пес посмотрел на хозяина умными глазами и промолчал.
– Что не веришь?
«Шарик» из уважения к Никодиму Ильичу даже отставил прием пищи и внимательно выслушивал речь своего хозяина.
– Да, ты кушай, дружочек, – пожалел собаку Никодим Ильич и вдруг строго ему наказал, – и учти, «Шарик», пить я завязал…
Никодим Ильич медленно побрел к дому, а собака, проводив его взглядом до порога, принялась доедать свой обед.
Вечером в семье Буренковых было тихо. Каждый занимался своим делом; девочки в детской комнате делали уроки, Алевтина Петровна готовила на кухне, а Никодим Ильич смотрел телевизор. Конечно, спокойствие каждого члена семьи, было наигранным. Все ожидали предстоящей развязки – разговора Раисы с отцом. Переживала Алевтина Петровна, волновалась и младшая Полина, но больше всех боялась этого Раиса. Она помогала матери на кухне, играла с сестренкой, стараясь не попадаться на глаза родителю.
Переживал и сам Никодим Ильич. Это было заметно по его поведению; он то ходил с газетой по комнате, то выключал телевизор, то снова его включал, отбрасывая прессу в сторону. Никодим Ильич не знал с чего начать разговор и поэтому оттягивал этот момент.
Когда Алевтина Петровна пригласила всех к чаю, глава семейства вдруг заявил, что ужин откладывается по определенной причине.
– Мне надо поговорить с Раисой, – объявил он и все замолчали.
Наступила большая пауза и ее прервал Никодим Ильич.