Пламенеющий Меч
Шрифт:
— Это правда, — сказал Язур. — Но правда и то, Шианнат, что я был рад побеседовать с твоей сестрой, когда она вновь стала человеком.
Шианнат встал между ними и обнял обоих за плечи. От него пахло медовухой, и Искальда подумала, что он, наверное, много выпил.
— Ты не так поняла меня, сестра, — слегка запинаясь, сказал он. — Язур, я не считаю тебя нашим врагом. Может, ты и чужестранец, но разве не сама Богиня велела мне подружиться с тобой?
— Что? — Искальда впервые услышала об этом. Она смутно помнила, как в своей конской ипостаси видела огромную кошку, помнила свой страх и ярость и почти человеческое желание защитить любимого брата. Помнила
Богиня, еще бы! Молодой воин явно что-то знал или по крайней мере догадывался, но молчал. Искальда решила разузнать об этом побольше — при удобном случае.
— И вот почему, — торжественно заключил Шианнат, — когда ты в обществе Язура, я спокоен. Сначала я подружился с ним по указанию свыше, но потом понял, что он и без того заслуживает уважения и доверия. Правда, другие ксандимцы могут думать иначе.
При этих словах Искальда насторожилась.
— А что такое? — спросила она.
— Меня считают чужаком и потому относятся с подозрением, — с горечью и обидой сказал Язур, и Искальда знала, что он говорит правду.
— Это так, Язур, — заметил Шианнат. — Им непонятно, как ты оказался в нашем отряде и почему они должны верить на слово мне или моей сестре, тем более что и сами мы лишь недавно были вновь приняты в среду ксандимцев, да и то при весьма необычных обстоятельствах.
Искальда внимательно посмотрела на брата. Очевидно, он вовсе не так пьян, как ей показалось. Несмотря на темноту, он внимательно поглядел ей в глаза.
— Но есть еще одна неприятная вещь, Искальда, о которой ты забыла.
— Что же это? — спросила ксандимка, чувствуя смутное беспокойство.
Шианнат вздохнул.
— Ты обручена с Фалихасом.
— Вздор! — выпалила Искальда, но гнев ее был вызван внезапным чувством страха, который она хотела заглушить. — Хозяин Табунов теперь низложен. А ты же знаешь, Шианнат, что я согласилась стать его невестой только для того, чтобы защитить тебя, — хотя из этого ничего не вышло. Фалихас больше не вождь, и Эфировидец не позволит ему…
— Эфировидец ничего не сможет сделать, — перебил Шианнат. — Я только что говорил с Чаймом. У него плохие новости. По ксандимским обычаям, Искальда, ты остаешься невестой Фалихаса. Пока ты была изгнанницей, ваша помолвка считалась недействительной, но теперь, когда ты вернулась, соглашение вновь вступило в силу. Ты должна знать, что, когда Эфировидец позволит Фалихасу снова обрести человеческий облик — а может ли он поступить иначе! — тогда ты снова будешь считаться невестой бывшего Хозяина Стад.
«Куда же он запропастился?» — раздраженно проворчал Басилевс. Молдан с нетерпением ждал возвращения Чайма, ксандимского Эфировидца. Впервые за бессчетные годы своего существования духу огромной горы с трудом удавалось сохранять спокойствие: ведь наступило время чудес, время, подобного которому он не знал уже много столетий!
Нет сомнений, что мир стоит на пороге новой эры. Древние Талисманы Власти возрождаются из небытия, и три из них уже снова явились в мир. Чародеи опять затеяли войну, и судьба мира висит на волоске, пока не будет найден последний Талисман — Пламенеющий Меч, созданный в глубокой древности мудрым и могущественным народом как залог надежды
Ох уж эти чародеи! В Басилевсе вновь проснулся забытый, казалось, гнев. Многие столетия назад предки Волшебного Народа поработили Молдай, заключив их в каменные тюрьмы-твердыни, чтобы обезопасить себя от загадочной и непредсказуемой Древней Магии и лишить их возможности влиять на судьбы мира. Таким образом, надежда на будущее освобождение для Молдай, как и других древних народов вроде Фаэри, зависела теперь от Талисманов Власти — вернее, от тех, кто завладеет этими Талисманами.
От гнева и нетерпения Молдана задрожала гора и камни посыпались вниз. Ставка так велика, а он в состоянии сделать так мало! «Неудивительно, — мрачно подумал Басилевс, — что мне никак не удается найти покоя!»
Но не только Молдан ждал возвращения магов. Будь он поменьше занят своими мыслями, он бы обратил внимание на то, что кто-то прячется на склоне его горы. Дни и ночи напролет, укрывшись в пещере, следила за дорогой безумная колдунья. Она знала, что те, кто ей нужен, вот-вот должны вернуться и она заметит их из своего убежища наверху.
Голодная, мучимая холодом, с безумными глазами, бывшая целительница Мериэль ждала своего часа, поддерживаемая жаркой ненавистью и жаждой мести. Скоро, скоро она расквитается с той, из-за которой погиб возлюбленный супруг Мериэль — Финнбарр. Ориэлла придет сюда вместе с этим проклятым чудовищем, рожденным от смертного. И когда она появится… «Я вырву ей сердце и выпью ее кровь!» — прошипела колдунья.
Ксандимский отряд уже перевалил через последнюю горную гряду, чтобы вскоре свернуть на дорогу, ведущую к крепости, и Паррик испытывал нечто подозрительно похожее на смятение. «Да что со мной такое?» — удивлялся старый кавалерист. После всех своих достижений он должен чувствовать себя победителем и счастливцем. Разве он не добился всего, чего хотел? Одни только скитания по враждебным землям — это уже подвиг! И в конце концов, он же нашел Ориэллу… Больше того, он может вернуться домой вместе с ней и бок о бок сражаться против Верховного Мага.
— Клянусь богами, я так и сделаю! — пробормотал Паррик. Услышав его голос, огромный черный жеребец повернул голову и, как показалось Паррику, со злобой взглянул на своего наездника и врага. Конь не без оснований ненавидел того, кто одолел и поработил его, некогда гордого вождя, и порой Паррик чуть ли не физически ощущал эту ненависть. Начальник кавалерии и сам ни на секунду не забывал, что его скакун на самом деле был одним из этих ксандимских оборотней, и более того — бывшим Хозяином Стад по имени Фалихас, которого Паррик вызвал на поединок и победил, а Чайм наложил на него заклятье, не позволявшее ему вновь принять человеческий облик.
Фалихас, почувствовав, что седок отвлекся, начал взбрыкивать, пытаясь сбросить его. Паррик с трудом удержался в седле и, выругавшись, подхлестнул коня уздечкой. Пусть поскачет поживее — тогда на опасной тропе ему будет не до подобных фокусов!
Да, вечно приходится о чем-то тревожиться… «Ну почему все идет шиворот-навыворот?!» — раздраженно подумал Паррик. Там, в гарнизоне, он был на своем месте, но с тех пор, как проклятый Миафан убил Форрала, друга и командира Паррика, жизнь старого кавалериста круто изменилась…