Пламенеющий Меч
Шрифт:
— Уходи, — отрезала она. — Все равно я не сдамся!
— Как же он может уйти, если пришел, чтобы проводить тебя в мое царство. — При звуке этого страшного голоса Ориэлла почувствовала замогильный холод. Она содрогнулась Ей уже доводилось слышать его однажды — жарким днем на берегу Казалы.
— Что ты хочешь от меня? — прошептала она и услышала в ответ шелестящий смех.
— Чего же я, по-твоему, могу хотеть, дурочка? — издевательски осведомился ужасный призрак. — Ты отыграла свою игру и слишком задержалась в своем мире. Однажды ты уже бросила мне вызов, но на этот раз
Огромная фигура, закутанная в саван, надвинулась на Ориэллу, и волшебница почувствовала, как неумолимая воля Владыки Мертвых сковывает ее душу. Но сила, рожденная отчаянием, позволила Ориэлле устоять. Освободившись от невидимых оков, она в гневе воскликнула:
— Нет! Теперь я владею Жезлом Земли. Он создан силами Высшей Магии и способен сопротивляться твоей власти даже здесь, в царстве Смерти. Если хочешь забрать меня, приготовься сражаться за каждый мой шаг! — Ориэлла сама была поражена своими словами. До сих пор она не знала об этих свойствах Жезла — откуда же ей стало известно о них теперь?
Со страшным проклятием призрак Смерти повернулся к Форралу.
— Она несговорчива, как всегда, — проворчал он. — Ты любил ее, меченосец! Так забери ее сам — и она навечно останется с тобой.
Форрал печально посмотрел на Владыку Мертвых и покачал головой:
— Только не сейчас, нет. Вот если бы она сама захотела быть со мной…
— Конечно, я хочу быть с тобой, болван ты этакий! — Ориэлла говорила резко, чтобы удержаться от слез. — Но не ты ли сам твердил мне о долге в земной жизни! И как же наш ребенок? — Чувство вины в этом потустороннем мире разило острее любого оружия, но усилием воли волшебница заставила себя продолжать. — Я люблю Вульфа и должна вернуться, чтобы спасти его. Наш ребенок — это все, что останется от нас, Форрал!
Форрал грустно улыбнулся, и волшебница понимала, чего это ему стоит.
— Ты ошибаешься, — мягко возразил он. — Останется о нас и другая память. Но он — дитя, одинокое и испуганное, и ему действительно угрожает опасность. Будь я жив, я защитил бы вас обоих, но, увы, это невозможно. Ты права, любимая. Ты должна вернуться.
— Но как это сделать?!
Форрал снова заставил себя улыбнуться.
— Я всегда говорил, что ты можешь сделать все, что захочешь. — Он повернулся к призраку Смерти. — Ты слышал, что она сказала? Если тебе нужно, попробуй сам забрать ее!
Ориэлла ответила Форралу улыбкой, и они еще немного постояли, глядя друг на друга, не в силах расстаться. Потом Ориэлла решительно повернулась и кругами стала спускаться вниз, к своему телу. Она была уже почти у цели, как вдруг, к своему ужасу, почувствовала, что не может двигаться дальше: Смерть снова вцепилась в нее своей железной хваткой.
— Это не зависит ни от тебя, ни от него. — Шелестящий голос звучал как погребальный звон. — Твое время кончилось, Ориэлла. Ты должна перейти в мое царство…
— Но ты не в состоянии заставить меня силой! — Теперь волшебница была твердо уверена, что это правда. — Я вернусь к Анвару, отомщу Миафану, а главное — спасу своего сына!
— Не в состоянии заставить? — услышала она шипение Смерти, и страшная хватка Хозяина царства
«Возвращайся в свое тело, чародейка», — произнес незнакомый голос, и Ориэлла застыла в изумлении, не в силах понять, кто это и что ему нужно. Рука ее сама собой потянулась к эфесу несуществующего меча.
Однако и Владыка Мертвых, казалось, был изумлен не меньше.
— Это не твое дело! — гневно ответил он неизвестно кому. «Может быть, и не мое — но и мое тоже. На весах лежит слишком многое, и сейчас не время требовать уплаты долга, о Серый Владыка! Я знаю, тебе нет дела до живых, по послушайся хотя бы здравого смысла. Если ты захватишь эту светлую душу, то причинишь нам всем непоправимое зло. Зачем она тебе именно сейчас, когда рано или поздно ты все равно ее получишь?»
И тут Ориэлла увидела, как некая огромная тень, могучая и древняя, как сама земля, встала между нею и Жнецом Душ. Какое-то мгновение Владыка Мертвых, видимо, колебался, а потом недовольно проворчал:
— Ну хорошо! Я пощажу ее — до поры до времени! — И с этими словами призрак Смерти удалился, оставив Ориэллу один на один с неизвестным.
«Я — Басилевс, — сказал ей спаситель. — Я — дух той горной твердыни, которая составляет мою плоть. Мы еще поговорим с тобой позже, но сейчас ты должна торопиться. Возвращайся к своему возлюбленному, маленькая волшебница. Он спасет тебя».
Кого он имеет в виду — Форрала? На мгновение Ориэлла почувствовала замешательство, но тут же радостно выкрикнула:
— Анвар! — И вновь устремилась туда, где ее возлюбленный пытался вернуть к жизни неподвижное тело любимой. Плотный туман застилал ей глаза, и вдруг она с изумлением увидела впереди изумрудное сияние — волшебный свет, указывающий дорогу к живым.
— Проклятие! Я потеряю ее! — вскричал Анвар. Лицо волшебницы было мертвенно-бледным, а дыхание — слабым и прерывистым. При каждом вдохе и выдохе из страшной раны толчками струилась кровь. Пульс едва прощупывался, и лишь могучая воля Анвара (а может быть, и воля самой Ориэллы) поддерживала жизнь в умирающем теле.
Анвар не сразу понял, что к нему обращается Чайм.
— Ребенка я поищу потом, — сказал Эфировидец. — Я сейчас нужнее здесь. — Он нагнулся над телом волшебницы. Глаза его по-прежнему оставались серебристыми: он пользовался Вторым зрением. — Плохо дело, — тихо промолвил он. — Какое-то время я смогу поддерживать ее дыхание, но… — Его серебристые глаза уперлись в Анвара. — Хорошо бы тебе собрать волшебные силы и поискать ее душу, блуждающую среди теней. Попробуй воспользоваться волшебным Жезлом, а я помогу тебе, если смогу. — С этими словами Чайн опустился на пол, уже не замечая ничего вокруг. Анвар пошел за Жезлом, лежавшим среди других вещей Ориэллы, и расслышал, как Эфировидец прошептал слово «Басилевс».