Пламенная нежность
Шрифт:
Джулиана изумленно заморгала.
– Да… я беспокоюсь о тебе, – выпалила она столь стремительно и страстно, что усомниться в ее искренности было немыслимо. – А прошлая ночь… она была… – Джулиана внезапно умолкла, но тут же произнесла: – Она была чересчур коротка!
– И холодна. – Патрик вплотную приблизился к жене. – Настолько, что мы даже не разделись. Сейчас мы можем это исправить. Знаешь, я с наслаждением расстегну все эти пуговки, которые ты только что старательно застегнула, и безжалостно сомну столь идеально застеленную постель…
Джулиана из последних сил противилась. Соблазн позабыть о зловещих
Однако эти ниточки легко могут обвиться вокруг ее горла и задушить… Патрик не пробыл дома и дня, а уже спокойно рассуждает о возможном аресте. Но пока он тут, рядом с нею, и сомнения мало-помалу покинули Джулиану.
Ладони Патрика прикоснулись к ее лицу, а волшебные пальцы принялись ласкать кожу. Закрыв глаза, Джулиана обмякла в его руках. Она была не в силах сопротивляться. Когда он так ее касался, любые отговорки теряли смысл…
Впрочем, когда он рядом, они всегда бессмысленны.
– Думаю, я смогу застелить постель во второй раз, – еле слышно шепнула она, и наградой за эти слова был его нежный поцелуй.
Джулиана тотчас позабыла об их малоприятном разговоре. Сейчас существовала лишь темная магия вспыхнувших чувств… Она попыталась припомнить, о чем они только что спорили… честно пыталась. Кажется, это было очень важно… Но ей мучительно хотелось отринуть все мысли, поддавшись этому сладкому мороку…
А когда поцелуй из нежного сделался страстным, Джулиана позабыла, как дышать, не то что говорить.
Глава 19
Опершись на руку кучера, Джулиана сошла с подножки экипажа на грязную мостовую Чиппингтона, гадая, сообразил уже ее супруг, куда она подевалась, или нет.
Впрочем, она вовсе не имела намерения его обмануть. Просто увидев, как Патрик, склонившись над кипой бумаг в отцовском кабинете, бранится себе под нос, всецело поглощенный работой, Джулиана поняла, что не стоит просить его сопровождать ее в Чиппингтон. Похоже, супруг пытался разобраться в делах поместья, и положение дел не слишком его радовало.
Что ж, самое время ей озаботиться проблемами гардероба! Всю неделю она ежедневно мучилась выбором подходящего платья, и все потому, что ни одно не годилось к случаю. Свои серые шелка она носила почти каждый день, забывая об опрятности и чистоте во имя приличий. Всякий раз, когда горничная застегивала на ней постылое платье, Джулиана морщила носик. Так что, объявив, что ей необходимы новые наряды, она нисколько не грешила против истины. А Патрик, хотя и не возражал, даже не приказал подать экипаж, не говоря уже о том, чтобы отвезти супругу в город.
Впрочем, они женаты всего-навсего две недели. Он еще научится обхождению с женой…
Джулиана была готова простить Патрику его невежество в вопросах гардероба жены, потому что в иных вопросах супружества он проявил себя блистательно. Джулиана даже предположить не могла, сколько радостей уготовано ей в браке, особенно если вспомнить сумбур их первой брачной ночи. А за последнюю неделю она сделала множество потрясающих, захватывающих дух открытий. Джулиана вдруг обнаружила, что Патрик боится щекотки… и каждое
Но как бы внимателен ни был к ней Патрик во всем, что касалось интимной стороны их брака, ни единого раза не вспомнил, что этот брак заключен по расчету. А ведь именно это обстоятельство крайне досаждало Джулиане. Соглашаясь выйти за Патрика, она полагала – возможно, наивно, – что столь сильное влечение к мужчине является провозвестником их будущего супружеского счастья. Она считала, что сумеет уверить мужа в своей искренности, а взамен заслужить ответное чувство…
Но две недели семейной жизни доказали Джулиане, что счастье с неба не падает. Невзирая на то что супружеская постель оказалась для нее источником острейших наслаждений, Джулиана поняла, что для счастья этого недостаточно. И теперь хотела от Патрика большего, нежели страстные поцелуи и ласки. Она желала, чтобы он впустил ее в свое сердце. И хотя во всем остальном Патрик был щедр, сердце его оставалось запертым на прочнейший замок.
Но сегодня предаваться таким мыслям было решительно ни к чему – у Джулианы имелись иные заботы. Тряхнув рыжеволосой головкой, она решительно направилась на поиски магазина модистки, которую рекомендовала ей свекровь.
На порог магазинчика Джулиана ступила, надев на лицо маску безмятежной радости. И тотчас напомнила себе, что поскольку это ее первый визит в город, то не следует ни привлекать к себе повышенного внимания, ни тем паче невзначай чем-то оскорбить добронравных горожан.
Когда она толкнула дверь, где-то в глубине помещения мелодично зазвонил колокольчик. Однако этот ласкающий ухо звук оказался, увы, единственным, что Джулиану здесь обрадовало. Магазинчик чиппингтонской модистки подтвердил все ее опасения. Бревенчатые стены пустого магазинчика не были украшены ничем, кроме разве что следов работы короеда, а мебель тут и вовсе отсутствовала. Не было даже диванчика, на который можно присесть, чтобы предаться размышлениям о новом наряде! На полках лежало не больше дюжины рулонов тканей, из которых лишь одна – грубый черный хлопок, подходящий скорее для диванной обивки, нежели для платья, – более или менее годился для шитья траурного наряда.
Единственной, кто привлекла к себе внимание, была приказчица, скалывающая булавками на манекене части платья. Она стояла у окна, всецело поглощенная своим занятием, и не замечала Джулиану.
Ее темные волосы и слегка ссутуленные плечи показались Джулиане смутно знакомыми. Приказчица подозрительно напоминала ту самую пропавшую горничную, о которой Джулиана приказала себе на время позабыть. Впрочем, всю последнюю неделю она так часто вспоминала о Пруденс, что не было ничего удивительного в том, что служанка повсюду ей мерещилась…
– Простите… – выдавила изумленная Джулиана.
Вместо того чтобы обернуться и поприветствовать клиентку, как того требуют хорошие манеры и обязанности приказчицы, та лишь молча кивнула и исчезла за занавеской, которая отделяла зал магазина от служебного помещения.
Обуреваемая любопытством, Джулиана последовала было за нею, однако, едва коснувшись рукой занавески, замерла – в зал, что-то бормоча себе под нос, вошла леди размером с лошадь-тяжеловоза.
Завидев Джулиану, она остановилась.