Пламенная нежность
Шрифт:
– Ты что-то делала в моей комнате? – задал он поистине идиотский вопрос.
– В нашей комнате. Я тут немного прибралась, как видишь. А еще попросила служанку распаковать мой багаж.
В душе Патрика поселилось ужасное подозрение.
Широкими шагами он подошел к своему гардеробу, где хранились его сюртуки, сапоги для верховой езды и все прочее, оставленное им при поспешном бегстве в Шотландию, и настежь распахнул дверцы. На него пахнуло нежным ароматом душистых саше, и Патрик узрел бесчисленные аккуратно развешанные благоухающие платьица, сверкающие словно
– А куда ты дела мою одежду? – зарычал он.
– По всей видимости, горничная, аккуратно все сложив, убрала ее в какой-нибудь из ящиков. Не думаю, что это так уж страшно, – ты все равно бросаешь вещи прямо на пол…
Пропади все пропадом! Она завладела его мыслями, его жизнью, а теперь оккупировала и его комнату! Исполненный решимости потребовать возвращения его вещей на прежние места, Патрик повернулся к жене… и застыл с открытым ртом. Джулиана пыталась расстегнуть пуговки на спине платья.
Хорошо. Похоже, она понемногу осваивается рядом с ним. И, возможно, в этом бесцеремонном вторжении в его пространство есть и положительные моменты, которых он не учел. Джулиана, прекрасная и волнующая, раздевалась в его комнате, и это было так уместно и естественно, что сердце Патрика сладко заныло.
– Пожалуйста, помоги мне расстегнуть платье, – попросила она, похоже, не подозревая, какую бурю чувств вызвало в душе мужа то, что платье вот-вот соскользнет с ее плеч. – Мне нужно сменить наряд.
Патрик приблизился к ней, раздраженный тем, что его праведный гнев рассеялся как дым, и отчаянно сожалея, что сейчас она раздевается не для него.
– Но зачем ты переодеваешься? Ты ведь надела чистое платье перед самым завтраком!
– Графиня не имеет права щеголять вечером в том же платье, что и с утра.
– А какое ты намереваешься надеть? – спросил он, донельзя смущенный.
Неужели все женщины так поступают? Снимают с себя идеально чистое платье, чтобы надеть другое, более приличествующее времени дня, подчиняясь движению часовых стрелок? Прежде Патрик не задавался подобными вопросами… Впрочем, он и сейчас не желал ими задаваться.
– Я собиралась надеть голубое, шелковое, с кружевным рединготом [2] . Понимаю, оно не слишком подходит для траура, но поскольку то, в котором я вышла к завтраку, единственное подходящее, его нужно беречь. – Джулиана отвернулась, подставив ему спину. – Придется мне заказать еще кое-какие наряды.
Расстегивая крошечные пуговки, Патрик отчетливо понимал две вещи. Первая – ему совершенно неинтересно, что такое этот чертов редингот. И вторая – его юная жена заслуживает скорее порки, а вовсе не новых платьев. Потому что от того количества нарядов, которые он перевидал за несколько дней их знакомства, ему делалось дурно.
2
Редингот – кружевная
– Позволено ли мне будет задать тебе один вопрос? – Патрик пытался вернуть разговор в некое разумное русло. – Ведь ты прекрасно знала, что едешь в дом, где все еще носят траур. Отчего не подумала заранее, что будешь носить по приезде?
– Ну, я взяла с собой платье, подходящее для похорон… – Джулиана сверкнула на него зелеными глазами. – Но вовсе не предполагала вернуться в Соммерсби в качестве его хозяйки. Обычаи велят соблюдать полугодовой траур. – Она грациозно освободилась от платья и аккуратно положила его на постель, оставшись лишь в кринолине и корсете. – Может быть, нам стоит завтра съездить в Лидс и поискать портниху? В конце месяца мне бы хотелось пригласить в гости кое-кого из соседей и друзей… ну, устроить званый обед. И мне непременно нужны подходящие к случаю наряды.
Реакция Патрика была скорей инстинктивной, нежели обдуманной:
– Разве ты забыла, что моего отца только что не стало? Полагаю, званый обед – плохая идея.
Джулиана повернулась к гардеробу:
– Увы, не соглашусь. В глазах родственников ты почти что изобличенный и осужденный преступник. И при разбирательстве дела это не предвещает ничего доброго. За завтраком я окончательно поняла – мы должны спланировать ответный удар. Иными словами, изменить мнение общества. Тебе наверняка понадобятся те, кто будет стоять за тебя в суде.
– Полагаешь, званый обед заставит моих родственников изменить мнение?
Джулиана помолчала, перебирая свои многочисленные платья, пока не остановилась на одном.
– Скромный обед для узкого круга лондонских соседей и знакомых поможет нам окончательно понять, на кого в самом деле можно положиться и на чью поддержку рассчитывать. Однако действовать мы должны крайне осмотрительно. Вот почему мне необходим подходящий наряд.
И вновь это «мы» из ее уст… Черт подери, его молодая жена во все сует свой веснушчатый носик!
– И ты утверждаешь, что среди кучи твоих платьев, заполонивших мой гардероб, нет ни одного подходящего? – сухо спросил Патрик.
– Наш гардероб. – И вновь ее улыбка вышла слишком уж сладенькой. В руках Джулиана держала нечто голубое, нежное и воздушное. – И совершенно неважно, сколько у меня платьев. Ни одно не годится! Мне надобны сейчас траурные, а вовсе не бальные наряды. – Ее улыбка сделалась вдруг теплей, лицо словно ожило. – Именно так это и делается, Патрик. Именно этого ожидают от твоей жены.
С минуту он молча глядел на нее, в очередной раз подумав о том, как ничтожно мало знает о мире, в который волею судьбы ему пришлось окунуться. Патрик почти ничего не знал об обычаях высшего света, и неудивительно: ведь почти всю жизнь провел в обществе книг и животных. И тут Джулиана, безусловно, даст ему фору. В этом она непревзойденный специалист. Но как же странно выглядит их разговор, когда она стоит перед ним в корсете и чулках! Патрику было невероятно трудно собраться с мыслями – вся кровь отлила от мозга, устремившись… известно куда.