Пламенный клинок
Шрифт:
Киль почувствовал, будто стены надвинулись на него. Мариелла права: он слишком долго тянул, не желая утратить свободу, но и боясь потерять семью. Теперь выбор зависел не от него.
— Это мой дом… — робко проговорил он.
— Уже нет, — ответил Гаррик. — Тебе что-то не нравится? Сражайся вместе с нами! Если мы прогоним кроданцев, ты вернешь себе дом. — Гаррик заметил, что Киль колеблется, и выдвинул несокрушимый довод: — Ты нужен нам, Киль! Выбраться отсюда мы можем только морем, и никто из нас не сумеет проложить курс в такую бурю.
Киль обернулся к жене, по-прежнему стоявшую у подножия лестницы.
— Это мое последнее слово, — сказала она ему. — Если уйдешь, то умрешь для нас.
С верхнего этажа донесся страдальческий стон.
— Смотри, что ты наделал! — воскликнула Мариелла, залившись бессильными слезами. — Киль! Закрой дверь! Мне все равно, на той ты стороне или на этой; главное, определись!
Киль поймал ее взгляд — умоляющий, отчаянный. Слов у него не нашлось, но глаза все сказали за него. Мариелла обмерла. Она до последнего не верила, что он уйдет, но теперь поняла все.
— Ну прощай, муж, — сказала она срывающимся голосом. И взбежала вверх по лестнице.
Киль еще смотрел ей вслед, когда Вика протолкнулась мимо Гаррика и вложила фляжку Килю в ладонь.
— Пусть раз в день разбавляет кипятком и дает Теду вдыхать пар, — сказала она. — Иди и передай ей.
— Оставь на столе! — рявкнул Гаррик, схватив Киля за руку. — Ты пойдешь с нами сейчас же.
От его прикосновения в Киле вспыхнул гнев, требующий немедленного выхода. Это Гаррик виноват, что все так получилось! Киль резко вырвался.
— Мариелла! — крикнул он и ринулся вверх по лестнице, догнав жену уже у двери в комнату Теда.
Мариелла обернулась с трогательной надеждой во взоре.
— Ты остаешься? — выдохнула она.
Тут она увидела фляжку в руке у Киля, и надежда умерла.
— Добавлять в кипящую воду, раз в день. Пусть Тед вдыхает пар, — сказал Киль.
— Если хочешь, чтобы он принимал шарлатанское снадобье, оставайся и занимайся этим сам. Ведь ты как-никак отец.
Киль напряженно подыскивал нужные слова.
— Не заставляй меня вот так уходить, Мариелла. Я вернусь. Я раздобуду деньги для Теда, клянусь. Но мне надо… мне надо знать, что ты…
— Что я люблю тебя? — Лицо Мариеллы посуровело. Он причинил ей слишком много боли. — Нет, Киль. Ты просто хочешь, чтобы я позволила тебе уйти с легким сердцем. Но нет. Надеюсь, ты будешь страдать.
Пораженный ее жестокостью, Киль отказывался верить, что она и вправду так думает.
— Сходи к старику Ганни. Пусть он мне напишет. Отправь письмо в Моргенхольм, в «Горелого медведя». Дай мне знать, что у вас с Тедом все хорошо, и у Флюка тоже.
— Нет, — отрезала она. — И я сожгу любое письмо от тебя, прежде чем мне его прочтут.
У Киля перехватило дыхание, он больше не мог смотреть в лицо жене. Он подался к двери, чтобы пройти мимо Мариеллы в комнату Теда, отчаянно желая обнять его и утешить. Но Мариелла приложила ладонь к его груди — и Киль
— Чем ты ему поможешь? Скажешь, что опять уходишь? — спросила она. В ее голосе звучало железное спокойствие. — Ты ничего не поправишь. Дай ему забыть тебя. И мне тоже.
Она зашла в комнату и заперла за собой дверь, оставив Киля одного — отвергнутого, опустошенного. Он прислушался, как она успокаивает их общего сына, и понял, что потерял их обоих навсегда.
Он положил фляжку на пол и зашагал прочь.
ГЛАВА 40
Дождевые струи журчали по водосточным желобам Ракен-Лока, стекали по стенам, бежали по мостовой. Город затаился, а узкие серые переулки наполнились призрачным светом и плеском. Безмолвные, словно призраки, закутавшись в плотные плащи, беглецы не привлекли ничьих взглядов.
Арен оглянулся раз десять, боясь преследования. Вика рассказала им о страхоносцах. Он помнил, как они убили четверых из отряда Гаррика во время их первой встречи, с какой жуткой ловкостью искрошили своих жертв, точно в мясорубке. Их можно было задержать, но не остановить.
Рядом поспешал Кейд. Краем глаза он заметил, как лицо Арена побледнело от гнетущего ужаса, и ободряюще улыбнулся — что, впрочем, не обнадежило ни того, ни другого.
Через несколько часов они взойдут на корабль до Моргенхольма и оторвутся от преследователей. В извилистых лабиринтах большого города даже страхоносцы не сумеют их отыскать.
Если бы во время схватки в «Привале разбойников» они остались в стороне, то ушли бы незамеченными. Но Арен втянул их в заваруху, и теперь всем грозила расплата.
Гаррик высунулся из-за угла пекарни, окна которой были закрыты ставнями, и оглядел порт. Арен остановился на другой стороне улицы. Сначала он видел только пелену дождя и колышущиеся паруса на пустых кораблях. Потом сверкнула молния, и он заметил, что вдоль берега расхаживают кроданские солдаты.
Гаррик выругался.
— Квадратноголовые нас опередили. — Он прищурился. — Порт отпадает. Этим путем мы не выберемся.
В небе раздался раскат грома.
— Через лес? — предположил Арен.
— Страхоносцы не ведают усталости. Они догонят нас даже пешим ходом, несмотря на снадобье Вики. — Тут лицо у него прояснилось. — Есть другой путь.
Резкий окрик заставил их всполошиться: из боковой улицы вынырнул кроданский солдат. Стрела, пущенная Фен, пронзила ему грудь, но было поздно: к ним уже бежали его товарищи. Гаррик выхватил меч и ринулся вперед, а с ним — Киль и Харод.
Солдат было вдвое больше, но трое противников оказались им под стать. Харод прочно стоял посередине, его клинок летал туда-сюда, а туловище почти не двигалось. По бокам яростно рубились Киль и Гаррик. Киль был грозным бойцом, но в Гаррике грубая сила сочеталась с отточенными навыками, поэтому он превосходил своего товарища.