Пламенный клинок
Шрифт:
Арен не удержался от улыбки. Красноречие указывало, что Кейд отрепетировал свою речь заранее. Значит, он размышлял о своей судьбе и сделал выбор осознанно.
— Лучше бы я послушал тебя с самого начала, — сказал Арен.
— Теперь ты понимаешь, — усмехнулся Кейд.
— Все меняется, верно? Ты сам так сказал. Но это отнюдь не плохо. Может быть… может быть, все изменится к лучшему? — Его раздосадовало, насколько неуклюже прозвучала реплика. Почему так трудно облекать чувства в слова? — Нам нужно просто держаться вместе. Тебе и мне.
— Да, — сказал Кейд. Он тоже мучительно
— Да ладно тебе. Ты ведь ее любишь..
— Не все так просто. Я сам не знаю, люблю ли. — Арен первым начал наводить мосты между ними, и Кейду не терпелось ответить тем же. — Знаю, о чем ты думаешь. Дескать, я втрескался в девчонку и бегаю за ней, как за Астрой, а до нее — за Перлой, и за Ченни, и… — Он заметил, как Арен невольно расплывается в улыбке. — Да, знаю. Я безнадежен. А со сколькими из них я целовался? Ни с одной. — Он пожал плечами. — Я завидовал тебе и Соре. Недолюбливал ее и все равно завидовал. Может, я просто хотел, чтобы какая-нибудь девчонка наконец стала моей. Иногда меня утомляет собственная роль шута.
— Люди любят тебя, Кейд. Не нужно так стараться.
— Разве просто отделаться от старых привычек?
Арену пришлось согласиться.
— Но если тебе тоже нравится Фен, — продолжал Кейд, — пусть она достанется лучшему, и все такое.
Арен засмеялся.
— Она не награда, которая должна кому-то достаться, Кейд. Сомневаюсь, что мы для нее больше, чем просто друзья. А если больше, думаю, она сама нам скажет.
— Ты понимаешь, о чем я.
— Понимаю. Спасибо, что поделился. Но послушай: есть ты и я, верно? Это главное. И мы не позволим, чтобы между нами встала какая-то девчонка.
Они пожали друг другу руки, и на этом откровения закончились. Арен почувствовал радостное облегчение. Объясняться всегда трудно, но сейчас получилось даже проще, чем он ожидал.
И тут Арен вспомнил:
— Ты ведь так и не написал родителям?
Кейд виновато потупился.
— Не довелось.
— Хочешь, сейчас напишем? Я тебе помогу. А Мара отправит.
— А если Железная Длань еще следит за Шол-Пойнтом? Письмо ведь могут перехватить.
— И что? Кроданцам и так уже известно, что мы в Моргенхольме. — О причинах своей уверенности он предпочел умолчать. — Давай. Если хочешь, можешь рассказать папаше, что мы заодно с Серыми Плащами.
— Серых Плащей не существует.
— Твой папаша об этом не знает.
Лицо Кейда расплылось в улыбке.
— А почему бы нет? Какая разница, если назад мы не вернемся? До тех пор, покуда не выгоним кроданцев.
— Назад дороги нет. Только вперед.
Кейд хлопнул его по плечу, и в этот миг все стало по-прежнему.
— Ха! Ну что ж. Тогда пойдем сочинять письмо!
— За наше великое начинание, — сказала Мара, поднимая бокал. — И за свободу!
Остальные тоже подняли бокалы, а Арен и Кейд издали радостные возгласы. Мара села, и все снова принялись за трапезу — кроме Граба, который и не прекращал есть. Сегодня они устроили пир, как будто победа была уже решенным делом. Сегодня они провожали двух своих товарищей: один направлялся навстречу славе, другой
Столовая зала в доме Мары, безупречно чистая и величественная, была обставлена по моде тридцатилетней давности. Здесь не нашлось места строгим прямым линиям, которые так любили кроданцы. На окнах — тяжелые пышные шторы, на стенах — гобелены и узорчатые обои. В огромном камине пылал огонь, посуда на столе стояла совершенно разнородная: деревянная, каменная, стеклянная, глиняная. Обстановка была самая что ни на есть оссианская, застывшая во времени накануне того, как страна досталась во власть кроданцам.
Арен, захмелев и наевшись, удовлетворенно откинулся на спинку стула и оглядывал собравшихся. Фен посмеивалась над Грабом, а Кейд ее подначивал. Мара, обычно холодная и величавая, теперь выглядела воодушевленной. Орика и Харод сидели бок о бок: рыцарь с чопорным видом вкушал пищу, Орика смеялась и шутила. Даже Киль, похоже, пребывал в хорошем настроении: сделав выбор, он обрел некоторое спокойствие.
Гаррик — Кадрак из Темноводья, последний из Рассветных Стражей — сидел за столом напротив Арена. Пил он немного, ибо впереди у него было важное дело. То, что Арен узнал об отце, заставило его крепко задуматься; а Гаррику он все простил. Обиды, выпавшие на долю Арена, казались мелочью по сравнению с теми, которые вытерпел Гаррик, однако тот рискнул всем, чтобы выручить сына своего смертельного врага. Потому что дал клятву.
— Минуточку внимания! — попросил Харод. — Госпожа кое-что хочет сказать.
— Песню! — выкрикнул Кейд, когда Орика поднялась с места.
— Если Граб еще раз услышит эту песню, о чем бы она ни была, он воткнет вилку себе в глаз, — заныл скарл.
— Тише. Песни не будет, — сказала Орика, улыбнувшись обоим. — Но если ты желаешь, чтобы я замолчала, мой дружище скарл, боюсь, тебя ждет неудача. Ни я, ни моя песня никуда не денемся.
Граб, который снова было принялся обгладывать мосол, оскалился и зарычал по-собачьи.
— Судьба причудливо свела нас вместе, — начала Орика. — Но замыслы Лохматой Лицедейки всегда причудливы. Мой народ изгнали из страны, и никто не знает куда и почему. Не знаю, что вы задумали, но хочу увидеть, как кроданцев вышвырнут из Оссии, ведь тогда появится надежда помочь и моему народу. Ваше дело стало нашим, поэтому мы с Хародом смиренно спрашиваем: берете ли вы нас с собой?
— Да! — с воодушевлением воскликнул Кейд и тут же смутился, поняв, что решать не ему. — Ну, во всяком случае, я буду рад.
Тогда поднялась Мара.
— Полагаю, наш восторженный друг говорит за всех. Предстоит сделать еще многое, и нам нужны стойкие сердца и здравый рассудок, острые умы и острые мечи. Вы приняты.
Все, кроме Граба, разразились радостными возгласами и застучали кулаками по столу. Даже Киль захлопал в ладоши. Орика изящно поклонилась, Харод тоже отвесил поклон, гораздо более неуклюжий.
— Никто не радовался, когда присоединился Граб, — проворчал скарл, закатив глаза.
Собравшиеся снова расселись, и Арен улыбнулся Орике. Она улыбнулась в ответ, и ее взгляд упал на запястье юноши, где Эйфанн оставил отметину Друга Сардов, — и Арен оправдывал это звание.