Пламенный клинок
Шрифт:
— Похоже, кто-то не любит гостей, — заметил Кейд.
— Значит, нам туда, — сказал Гаррик. Он потянулся к дверям, но Вика положила руку ему на плечо:
— Подожди. Тут не обошлось без заклятия. — Скирда гортанно зарычала, ее шерсть встала дыбом. — Пусти меня.
Она приблизилась к дверям, оглядела их, легонько прикоснулась кончиками пальцев. Ничего не произошло. Тогда она передала посох Килю и приложилась к дверям обеими ладонями, а потом и щекой. Закрыла глаза, словно прислушиваясь к биению сердца.
— Сейчас у меня не хватает сил, чтобы разгадать это
Она решительно толкнула двери. Они беззвучно растворились.
Арен почувствовал, как все переменилось, едва они переступили порог. Они как будто прошли через незримую завесу. В коридорах Скавенгарда стояла ноющая пустота, холодный воздух казался хрупким и ломким, словно схваченный морозцем, а здесь атмосфера была плотная и гнетущая.
В зале было девять углов; по одному для каждого из Воплощений, как предположил Арен. Вверху стены сужались, образуя конус с многочисленными овальными окошками. Арен решил, что раньше здесь располагалось тайное святилище или алхимическая лаборатория, а может, то и другое сразу. Сначала его взор обратился к кругу на полу — кольцу из серебряных насечек и отметок, нанесенных на каменные плиты. С непреодолимой силой они приковали взгляд, но вскоре у Арена разболелась голова, и он отвернулся.
Остальную часть залы загромождали всякие приспособления — например, сломанный перегонный куб и тигель среди груды медных дистилляционных трубок.
Рядом лежали орудия, явно предназначенные для убийства и пыток. Арен увидел хирургический стол, заржавленные лезвия, крючья для раздирания плоти, сосуды для бальзамирования. Возле одной из стен стоял жуткий саркофаг из металла, слоновой кости и обсидиана. Он был выполнен в виде клыкастого многоглазого паука, чьи лапы переплетались, образуя решетку; Арен заглянул внутрь и увидел длинные иглоподобные лезвия, расположенные под разными углами.
— Здесь творились страшные дела, — угрюмо промолвила Вика, окинув взглядом окружающую обстановку, и Арен мысленно согласился с ней.
— Мешкать нельзя, — сказал Гаррик. — Здесь тупик.
Они поспешно вышли и направились по другому пути, но вскоре Гаррик приказал остановиться.
— Сегодня мы из Скавенгарда не выберемся, а я не хочу жечь масло попусту, пробираясь сквозь темноту. Устроим здесь привал. По крайней мере, нам будет светить луна.
Для ночлега он выбрал длинное помещение, состоящее из двух уровней, соединенных широкой лестницей. На верхнем располагалась галерея, по одной из стен которой тянулись узкие окна высотой от пола до потолка. Часть стены обрушилась, и в зияющем проломе виднелся обнесенный колоннами проход в давно заброшенный сад.
— Без огня будет холодно, — сказала Вика, озирая окна.
— Если отыщешь топливо, милости прошу, — проворчал Гаррик.
— Что случилось с мебелью? — удивился Киль. — На чем сидели в старой Оссии? На чем спали?
— Предполагаю, время превратило столы, стулья и кровати в пыль, — сказал Осман. — А когда-то, наверное, здесь были
— Лодки же уцелели, — заметил Арен, — хоть и прогнили насквозь. И в святилище мебель была.
— Да, — согласилась Вика. — Это место выглядит… опустошенным. Как будто все, что здесь было, просто исчезло. Наверное, лодки уцелели, потому что находились снаружи.
— А святилище? — не унимался Арен.
Вика не ответила ему, а только погрузилась в задумчивость.
Они сложили наземь ручную кладь и расположились тесным кружком, чтобы подкрепиться. Фен проследила, чтобы всем достались равные порции.
— Уж сколько я слышал историй про героев, подвиги и приключения, — заметил Кейд, — но ни в одной не говорилось, сколько времени приходится терпеть холод, голод и всякие лишения.
— И скуку, — добавил Киль. — Но бывает жребий и похуже. День за днем, просыпаясь поутру, видеть одну и ту же обстановку, одних и тех же людей. По мне, лучше суровая жизнь в широком диком мире, чем вялое существование в каком-нибудь загоне.
— Ты прав, — согласился Кейд и уточнил: — Значит, семьи у тебя нет?
— Есть, — ответил Киль. — Жена, прекрасная, словно солнце после бури, и сынишка. Когда я в отлучке, то сильно по ним скучаю. — Он усмехнулся. — А когда дома, уже меньше.
— Давно ты видел их последний раз?
— Когда это было, Гаррик? По весне?
— Думаю, в Галлианов день.
— Ну, примерно тогда. Не слишком давно, чтобы забыть ее прощальные слова. — Он хмыкнул. — Видит Джоха, я люблю ее до безумия, но мы не можем долго находиться рядом. А этот проклятый городишко! Криволомье губит любые надежды. — Киль пожал плечами. — Жена знала, что по своей природе я скиталец, когда выходила за меня. Не могу долго сидеть на месте. Я посылаю им деньги, сколько могу, но благородные цели не приносят большого дохода, да и та еще работенка — таскаться за этим вздорным дураком. — Он показал большим пальцем на Гаррика и подмигнул Кейду.
— Домашний очаг и любовь славной женщины — вещи неплохие, — заметил Осман, — но не в стране, где властвуют кроданцы. Лично мне еще многое предстоит сделать, прежде чем остепениться.
— Я бы сейчас с удовольствием оказался у очага, — признался Кейд. — Особенно с кружечкой эля в придачу.
В небесах померк последний свет, вокруг стемнело. Послышался глухой рокот, и по галерее пробежала дрожь. С потолка посыпалась пыль.
Кейд похлопал себя по животу и пошутил:
— Оказывается, я проголодался сильнее, чем думал.
Но никто не засмеялся. Все застыли, словно изваяния, прислушиваясь.
— О Девятеро, это местечко меня тревожит, — пробормотал Киль. — Если только…
Его прервал громоподобный булькающий рев, эхом разнесшийся по долине. У Арена кровь застыла в жилах, когда звук разнесся по пустынным коридорам и залам, прокатился по всему Скавенгарду и растворился в безмолвии.
— Ужас, который является ночью, — прошептала Вика.
Откуда-то с вершин Скавенгарда раздался глухой, тяжелый гул, словно распахнулись огромные ворота. Снова послышался рев, а потом все стихло.