Пламя Деметры
Шрифт:
Хируки Мусусимару крепко зажмурился и сильно сжал руки, чтобы не застонать - потомку самураев не подобает выказывать слабость.
Против судьбы не попрешь, судьба предрекла Якадзуно безвестную смерть в деметрианских джунглях, жалко, но ничего не поделаешь. От случайностей не застрахован никто. Надо будет написать жене в Хиросиму... Какой это будет удар для нее...
Хируки ткнул мышью в иконку органайзера и ввел в список запланированных мероприятий новое дело. Надо съездить в университет и поискать в местной сети подробную карту окрестностей Олимпа. Или Рю попросить?.. Нет, это Хируки должен сделать сам.
8
Несущий винт остановился, Евсро вылез из-за штурвала и коротко бросил:
– Туз, сулешвой, охшав вовефлава!
– Вероко лсошловую?
– испугался один из ящеров, сидевших сзади.
– Рех, ре лсошловую, - Евсро немного смутился.
Якадзуно улыбнулся, нет, не над чрезмерно эмоциональным высказыванием Евсро, а над самим Евсро - чувство юмора у него оставляет желать лучшего. Якадзуно открыл люк, посмотрел вниз, не увидел ничего угрожающего спрыгнул. За ним последовал Евсро, а затем и остальные ящеры.
Почему-то на-этот раз Якадзуно и Евсро сопровождали не элитные бойцы с энергетическим оружием, а обычные лозшуэ, вооруженные мечами и кинжалами человеческого производства, но традиционного для Усуфлал убогого дизайна. У них даже луков не было.
– До Нью-Майами семьдесят пять километров, - сообщил Евсро.
– Ближе подлетать опасно, я не такой хороший пилот, чтобы укрыться от ПВО. В шести километрах к северу есть ферма, там живут люди.
– Откуда ты знаешь?
– удивился Якадзуно.
– Мы пролетали мимо, детекторы засекли радиопомехи от работающих электроприборов. Я не стал садиться поблизости, они могли забеспокоиться. Мы пойдем к ферме пешком, часа через три будем на месте.
– Три часа по таким джунглям?
– Вот эта прогалина, - Евсро показал рукой, - ведет почти к самой ферме.
Якадзуно посмотрел в указанном направлении, но не увидел никакой прогалины.
– Подойдем поближе - увидишь, - пообещал Евсро.
Они подошли поближе и деревья расступились, открыв широкое пространство, заросшее высокой травой. Странные джунгли на Деметре - в одном месте деревья растут, а в другом точно таком же - не растут, как будто местные боги специально организовали удобные дороги для своих ящеров.
– Что будем делать на ферме?
– спросил Якадзуно. Он уже знал ответ, он надеялся, что ошибся, но его надеждам не суждено было сбыться.
– Тебе нужна легенда, - сказал Евсро.
– Ты - простой фермер, жил здесь, никого не трогал, неожиданно из джунглей вышли ящеры, все уничтожили, ты чудом спасся. Документы потерял.
– Там, на ферме, наверняка женщины, дети...
– Такова их судьба, - отрезал Евсро.
– Идет война, сейчас не время проявлять благородство.
– Но они ни в чем не виноваты!
– Срузоле Сегалкос уже забыл? Те женщины и дети тоже были ни в чем не виноваты.
Якадзуно ничего не сказал в ответ на эти слова. Когда тебе предстоит долго идти по неровной земле, надо беречь дыхание.
9
Галя поселилась в доме Рамиреса. Ее депрессия быстро прошла, оказалось, что это была даже не депрессия, а так, временное душевное расстройство. Еще бы не расстроиться- потерять единственного близкого человека (ее мама давно умерла, а постоянного молодого человека у нее не было), да еще при таких обстоятельствах - врагу не
Черная полоса, кажется, кончилась, тьфу-тьфу-тьфу, сообщений о новых терактах больше не поступало. Если раньше почти каждая телевизионная речь Рамиреса была посвящена какому-то происшествию, то теперь его речи больше напоминали проповеди, и это было куда более правильно и полезно, чем просто информировать население о происходящих событиях.
С другой стороны, Рамирес все чаще стал замечать, что жизнь становится все более похожей на дореволюционную. Терраформинг планеты ограничился одним-единственным ветровым щитом, наличие которого в сухой сезон практически не ощущалось. Ефим говорил, что подготовка к осушению Олимпийских болот идет полным ходом, но, даже по самым оптимистическим прогнозам, работы начнутся только на будущий год. Экономика потихоньку восстанавливалась, тут и там возводились новые заводы, но до момента, когда они начнут производить товары, пройдет еще не один месяц. Жуткой разрухи, которой так боялись в первые дни революции, не было, но уровень жизни явно упал, причем не только в материальном выражении. Раньше Рамирес не замечал этого, но Галя открыла ему глаза на многие вещи. Нет, она не занималась контрреволюционной агитацией, она вообще не была против революции. Просто когда она начинала рассказывать о себе, у Рамиреса то и дело щемило сердце.
Ее отец был мастером-наладчиком на химзаводе, который выпускал лекарства на экспорт, но когда межзвездные терминалы были взорваны, завод встал и все рабочие в одно мгновение стали безработными. Потом в жилые корпуса перестало поступать электричество, люди возмутились, но им объяснили, что тунеядцы революции не нужны, а если они хотят жить в человеческих условиях, пусть идут на биржу труда и пишут заявления. Дмитрий Козлов получил назначение на стройку под Нью-Майами, и оно стало для него последним.
Галя так и не написала заявления. По каким-то причинам, неясным ей самой, она решила дождаться, когда определится судьба отца, и только после этого начать искать работу для себя. Она не говорила, в чем дело, но Рамирес сразу все понял - она привыкла жить в свое удовольствие, не делая ничего для блага общества, отец баловал ее, его зарплата была достаточно высока, чтобы содержать не только себя, но и дочь. И вот произошла революция, деньги больше ничего не значат, отца отослали за тридевять земель и получаемый им кредит не идет ни в какое сравнение с дореволюционным заработком. Если тратить его на двоих, то хватит только на самое необходимое, надо работать самой, но это так страшно, потому что назначение может быть куда угодно, теоретически даже в бордель, а Галя уже знала, что бывает с теми, кто отказывается от назначения.
И вот настал черный день. Ужасные ящеры вышли из джунглей, окружили стройку, перебили охрану и заживо сожгли более тысячи безоружных людей. Галя получила компенсационную выплату, нечто вроде одноразовой пенсии, но этот кредит позволял ей жить только в течение месяца, да и то впроголодь, а дальше - биржа труда и назначение в какую-нибудь Тмутаракань, где она будет беззащитна не только против ящеров, но и против коллег-мужчин. Она хорошо знала, как относятся неквалифицированные рабочие к молодым и красивым женщинам, имевшим несчастье оказаться рядом с ними. Галя пропила свой кредит за один вечер.